Все ждали чего-то очень важного и не могли предположить, что же именно произойдет в этот солнечный день. Представители начавшей формироваться в этих землях знати из трех городов, находящихся под властью Вариара, заполнили сам храм. Их наряды поражали богатством и тонкостью работы, споря друг с другом великолепием. Солнечные лучи скользили по их знаменам, украшенным различными фигурами животных, боевых кораблей, ключей, деревьев и много чего еще, на что только хватало фантазии владельцев. Это был позаимствованный у Элеана обычай, который эльфы называли геральдической традицией, а сами фигуры, как и у этого народа, звались гербами. И теперь больше не было необходимости знать в лицо каждого представителя аристократического рода, достаточно было помнить его герб. А это было очень полезно: ведь число жителей в подчиненных Вариару городах все время росло, и знати тоже становилось все больше и больше.

Наконец взревели фанфары, грянул гул барабанной дроби. Толпе, заполонившей площадь, пришлось расступиться, пропуская роскошную и длинную процессию. Во главе ее медленно шествовали жрецы всех пяти богов, что составляли пантеон Ариса, за ними десять гвардейцев в украшенных фиолетовыми гребнями шлемах и в того же цвета плащах с неизменным золотым единорогом на плече. Следом за ними ехал Вариар на огромном вороном жеребце, на чьей лоснящейся черной шкуре буквально горела украшенная золотом и драгоценными камнями сбруя. Сам правитель был в великолепных белых одеждах, украшенных замысловатым бежевым узором, который буквально сливался с его одеянием, поражая удивительной резной глубиной, когда солнечные лучи падали на него, а все это великолепие прикрывал пурпурный плащ. За своим вождем следовали его ближние друзья, разодетые в пух и прах. От великолепия их ярких одежд хотелось зажмуриться, но толпящиеся на площади люди продолжали смотреть во все глаза, буквально впитывая, каждую деталь, стараясь запомнить этот момент в деталях. За всадниками шестеро сильных рабов несли богато украшенный паланкин, в котором восседала Лейв, а за ней следовали, одетые ярче своих мужей, жены и наложницы ближайших воинов Вариара. Замыкали процессию двадцать знаменосцев, шедших в колонне по два, в руках у каждого гордо реяло кроваво-красное знамя с золотым единорогом.

Жрецы, возглавлявшие шествие, поднялись по ступенькам и замерли у входа в величественное строение – главный храм Ариса. Гвардейцы развернули своих коней и выстроились вдоль широкого подножия лестницы, затем как по команде вынули из ножен свои мечи и в торжественном салюте направили их в небо. Возле лестницы спешился и Вариар, замер на мгновение, словно не решаясь сделать первый или, скорее, последний шаг к короне. Жрецы запели гимн, восхваляющий Ура и отдающий дань мудрости его, верховный жрец Эскур незаметно кивнул мужчине, занесшему ногу над первой ступенькой, и тот сделал первый и столь важный шаг. С каждым шагом, который делал Вариар к финалу своего маленького восхождения, гимн становился все громче. Он был уже на середине восхождения к своей судьбе, когда свой шаг ко входу в храм сделала Лейв, следуя за своим любимым супругом. Гимн уже буквально гремел над Арисом и его правителем Вариаром, благословляя и наставляя его.

Когда Вариар достиг последней ступени своего восхождения, жрецы расступились в стороны, оставляя перед ним только одетого в красные с серебром одежды Эскура, тот взял правителя за руку и увлек за собой в храм. Служившая Уте жрица, закутанная в положенные ее сану зеленые с серебром одежды, взяла за руку Лейв и повела ее следом за мужем. Собравшаяся в стенах храма знать трех городов, находящихся под властью Вариара, замерла, дружно вдохнув благоухавший ароматом цветов воздух, и затаила дыхание. В звенящей тишине, что наступила, стоило только смолкнуть гимну, четыре человека шли к статуе Ура. Перед полуобнаженным богом с копьем и виноградной кистью в руках стоял высокий стол из слоновой кости, на котором на синих бархатных подушках лежали две короны. Массивная золотая с резкими, похожими на наконечники копий зубцами, которые были украшены рубинами, что отливали кровью в пробивавшихся через окна лучах солнца, предназначалась Вариару. Вторая, тоже золотая, была легка и изящна в своей ажурности, и вместо рубинов ее украшали синие сапфиры.