Амаль

– Чего ты добиваешься, Амаль? Чтобы руки обуглились до костей? Сегодня ты с нами не пойдешь, – в голосе Михеля послышалась сталь. В который раз он настойчиво ограждал меня от происходящего. И уже в который раз его попытка не увенчается успехом.

– Не смей мне приказывать. Здесь я принимаю решения, – отрезала я и с душой треснула кулаком по столу.

Обожженная рука отозвалась ослепительной вспышкой боли, отчего с губ слетело короткое «Шурым! [1]». Услышь отец, что я так выражаюсь, он бы непременно покачал головой и разочарованно поцокал языком. Невоспитанный ребенок, извечная головная боль, виновница всех его несчастий. Это все я – незаконнорожденная дочь.

– Наине, когда же ты повзрослеешь? – протянул Беркут.

В его зеленых глазах я, как и всегда, прочла спокойный укор. Наине… Дурашка в переводе с ныне мертвого нарамского языка. Лишь от Михеля я готова была терпеть это прозвище. Верный страж дал мне его еще в тот памятный вечер, когда с бешенством раненого медведя отбил от банды насильников. Впрочем, до его появления я прекрасно справлялась сама.

– Ты предлагаешь отсидеться за спинами солдат, пока Вароссу окутывает тьма? – мой голос понизился до угрожающего шипения. Ха! Перед кем я пыжусь? Михель никогда не боялся меня.

– Позволь коже затянуться. Целитель слезно умолял меня поговорить с тобой. Рукам необходим покой. Хотя бы пару дней, Амаль. Мы в состоянии истребить змей и без твоего пламени.

– Кто-то из тварей может просочиться в город, пока вы будете убивать их по одной, – фыркнула я.

– Уж со змеями как-нибудь справимся, – оскорбился Беркут. – Отряд патрулирует окрестности, и я лично возглавлю первую группу. Ты можешь немного отдохнуть. Пока не поймаем мерзавцев, будем сопровождать путников, покидающих город. Зачем тебе ехать и проводить очередную ночь без сна?

– Михель, ты опытный воин! – воскликнула я. – Неужели думаешь, что твари, притаившиеся рядом с Вароссой или даже в ее подворотнях, остановятся на троих жертвах?! Убийства продолжатся, пока мы не поймаем их за руку и не сгноим заживо!

– В таком случае, очень недальновидно с твоей стороны принять ко двору незнакомца, – процедил Беркут. – Мы ничего о нем не знаем, кроме слезливого рассказа о несчастной любви и жестокости навиров. Что, если это и есть тот, кого мы ищем? Вдруг погань решила схорониться в самом безопасном месте – у нас под носом?

– Мне стало его жаль, – пожала плечами я.

Беркут тысячу раз прав, но слова перебежчика о родителях, погибших от рук навиров, заставили сердце тревожно встрепенуться. Не так часто мне приходилось сочувствовать людям, и этот заморыш попал в их малое число. Уж слишком глубокие рубцы оставила на моей душе жестокость навиров. И не только на моей. Она пропитала собой нарамскую землю вместе с кровью наших солдат.

Когда-то Нарам был велик. Страна завоевателей, окруженная горной грядой. Держава-колонизатор, покорившая Мирею и Фадаят. Горы, населенные духами и демонами, оберегали наши земли и вековые традиции. Пока два века назад не пришли навиры… Белоярская империя поставила Нарам на колени, уничтожив его армию. Она сломила великое государство, отобрав и колонии, и независимость. Огромная империя обрела три новые провинции и расползлась на весь материк, став практически неуязвимой для захватчиков с других континентов.

С тех кровавых пор в горах обитают разве что банды разбойников, а в душах нарамцев живет память о беспощадности особых войск императора.

– Отправь посыльного в Адрам. Пусть проверит историю перебежчика. Поручи солдатам и прислуге ненавязчиво наблюдать за ним до получения вестей. Уверена, что бродяга не тот, кого мы ищем, но осторожность не помешает. Ритуальное убийство – слишком темная материя, чтобы не оставить след на человеке. Я бы уловила мерзкий шлейф колдовства, но от заморыша воняло только потом.