Из металлического крана полилась теплая вода, от мыла исходил едва различимый запах трав. В голове прояснялось по мере того, как в углубление с мелкой решеткой утекала грязная вода. Я гнал от себя мысли о наместнице и первой неудаче. Работа прислугой – не то, что мне было нужно. Впрочем, познакомившись поближе с дурным нравом этой девицы, я бы искренне изумился, если бы сумел при первой же встрече войти к ней в доверие.

Постирав и развесив одежду на заботливо натянутые кем-то веревки, я сунул ноги в туфли, растоптанные задолго до меня, сгреб в охапку оставшиеся пожитки и направился к лестнице. Одним мимолетным желанием напустив на себя морок, я заглянул в общую комнату, но та оказалась уже совершенно пуста. Пришлось рассеивать тени и подниматься по скрипучим деревянным ступеням.

Длинный коридор второго этажа освещали те же масляные лампы. Я покрепче перехватил свои пожитки и тихонько постучал в третью дверь справа. Оставалось надеяться, что соседи не спят слишком крепко.

Когда реакции с той стороны двери не последовало, я постучал снова. Неясный шорох и тихие ругательства дали понять, что мое появление наконец замечено новыми соседями. Из-за двери послышался шуршащий звук серника, зажженного о трут.

Щелкнула щеколда, и на пороге возник высокий беловолосый юноша лет двадцати. Надо же, альбинос! Не такое уж частое явление. Рождение в семье такого ребенка испокон веков считалось даром Владыки.

– Ты кто? – совсем недружелюбно бросил мне юноша.

– Новый сосед. Алия определила меня в эту комнату.

– Ну, проходи, сосед, – альбинос посторонился, окинув меня любопытным взглядом.

Благо, я был уже чист и не пах ничем, кроме мыла. Но от ссадин на лице никуда не деться. Увы.

Я проскользнул в комнату, оказавшуюся довольно тесной. Помимо альбиноса, там жил еще один паренек, на вид чуть старше его. Все до единой черты лица выдавали в нем коренного жителя Нарама. Крючковатый нос и яркая родинка прямо посреди подбородка помогли мне запомнить нового соседа с первого взгляда.

Три кровати стояли буквой «П». Свободной осталась средняя, как раз под окном. Кроме кроватей, в комнатушке помещались узкий шкаф и небольшой стол с двумя стульями. Возле двери висело круглое зеркало, под которым приколотили самодельную грубо обтесанную полку. На ней горела небольшая свеча, коробка с серниками и небольшой трут валялись там же.

– Ты откуда взялся? – с подозрением поинтересовался второй сосед, пока альбинос запирал дверь на щеколду.

– Я из Миреи. Попросил убежища у наместницы. Она меня приняла, – в который раз отчеканил я. – Меня зовут Ингар.

– Я Гарай, – представился альбинос.

– Я Дир, – неохотно подхватил второй сосед. – Кто тебя так отделал?

– Навиры. Они не очень-то дружелюбные ребята, – уклончиво ответил я. – Это длинная история.

Парни заинтересованно переглянулись, но лезть с расспросами не стали.

– Стели постель и задувай свечу. Только пошустрее. Мы уже спали, пока ты не ввалился без приглашения, – велел Дир.

Я мог бы запросто постелить себе и в темноте, но врожденное упрямство, подпитанное недружелюбным приемом, убедило этого не делать.

Уже через несколько минут я задул свечу и блаженно растянулся на жестком матрасе. После двух ночей, проведенных на голой земле, перьевая подушка казалась мягче облака.

– Ты сбежал от навиров? – донесся из темноты голос Гарая.

Нет, я недооценил их любопытство.

– Они убили моих родителей и чуть не поймали меня самого.

– Тогда понятно, почему наместница позволила тебе остаться, – пробормотал Дир. – Сильней навиров она ненавидит только своих братьев.