– У нас печка есть, – сообщила она, начиная уже пятиться. Крейг оказался не Крейгом, а внимание двух других мужчин, разглядывающих её, ей совсем не нравилось.

– Подожди, не уходи, – попросил лже‑Крейг после краткого обмена взглядами с широкоротым. Но она лишь быстрее начала отступать назад, хотя в сваливающихся валенках это было не так‑то просто.

– Викуся! – раздался с крыльца спасительный крик бабушки.

– Я здесь, ба! – с облегчением пропищала она.

– Куда тебя понесло!

Бабушка, хромая, спешила к ней. Седые волосы на непокрытой голове растрепались, на лице было выражение испуга. Полы незастёгнутого пальто, накинутого на плечи, хлопали по ногам. Глаза её беспокойно забегали по фигурам троих мужчин, стоявших по ту сторону ворот.

– Здравствуйте! – обратился к ней «Лягух». – Мы из милиции, подполковник Хозин, – неторопливым, привычным движением он достал из нагрудного кармана небольшую красную книжечку, раскрыл и показал бабушке. Мелькнула фотография.

– Сейчас же полиция вроде, – подозрительно сказала бабушка, обняв внучку за плечи и прижав к себе.

– Я так по привычке называю. Это мои коллеги, – короткий кивок в сторону. – Вы с начала года здесь постоянно живёте?

– Нет, – быстро ответила бабушка, беспокойно дыша, – приезжаем на пару дней и снова уезжаем.

Услышав враньё от бабушки, часто наставлявшей её в том, что всегда надо быть правдивой, Вика растерялась. Приоткрыв было рот, чтобы поправить, она промолчала. Как ни мала была, она поняла, что бабушка наверняка солгала не просто так.

– За последний месяц вы ничего странного здесь не видели?

Бабушка отрицательно покачала головой и потянула её к крыльцу.

– Может, подозрительные люди какие? – вступил в разговор Ра‑Ра, как его там.

– Никого не видела, – ответила уже отворачиваясь бабушка и потащила её за руку к крыльцу.

Пока они шли к входной двери, она что‑то ворчала себе под нос. Прислушавшись к её бормотанью, Вика различила что‑то вроде: «Свяжешься – не развяжешься».

Обернувшись, перед тем как зайти в дом, Вика увидела, как мужчина с лицом, похожим на лягушачью морду, продолжает смотреть ей вслед. Выражение на его лице казалось печальным.

10.

Девочка могла что‑то видеть.

Бабка, безусловно, просто испугалась. Или на самом деле ничего не знает. А вот девочка…

На табличке на краю дома была цифра девять, улица Ольховая. Дом девять по улице Ольховой. Надо пробить, кому принадлежит этот дом. Скорее всего, старухе. Потом установить родственников и пообщаться с отцом и матерью девочки. Сначала по лёгкому варианту – так и так, надо выяснить, не видела ли чего. Если пойдут в отказ – придётся жёстче. С привлечением местных «фейсов». Мать, понятное дело, не захочет, чтобы девочку опрашивали, даже если разговор будет вести детский психолог-женщина. Надо поговорить с отцом. Если адекватный – сам воздействует на мать.

Малыгин на задачу пробить владельцев дома даже не задал ни одного вопроса. Просто кивнул и внёс информацию в записную книжку на телефоне.

Не забыть бы завтра прямо с утра у него спросить про результаты. Записать всё нужно тоже, да даже не хочется шевелиться. Сегодня весь день после утренней езды передопрашивал всех по трём делам до девяти вечера, устал как собака. Со всего Новомагнинска людей свозили, одного даже из города‑спутника километрах в сорока привезли. Никто даже особо не возмущался, что второй раз пришлось пожаловать на допрос. Не было ритуальных вскрикиваний: «Сколько времени прошло!», «Я уже ничего не помню!», «А почему сейчас?!!!». Только ничего нового узнать не удалось. Много дополнительных деталей, но ничего существенного. А мысль о девочке не оставляет. Как заноза в голове – надо доработать.