Но завтра был новый вылет. Полёт был не рядовой – чартерный рейс перевозил сборную страны по каким‑то единоборствам, народ специфический и требовательный. Она сбилась с ног, разнося еду и напитки, закрутилась и забыла. А потом было уже поздно, и она просто понадеялась, что пронесёт.

Прошло три недели, пришло время для начала месячных. Они не начинались. Вначале она не придала этому значения – обычная задержка. Потом начала тревожиться. Сегодня в аптечном пункте в аэропорту она купила тест. Вот только воспользоваться им ещё не успела. Как всегда после краткого инструктажа они быстро проверили всё ли в порядке с обедами, которые они должны были раздать пассажирам в полёте, после чего объявили посадку. С дежурной улыбкой стоя в компании старшей бортпроводницы и второго пилота на входе в самолёт у места, где к борту примыкал трап, она привычным движением брала из рук входящих корешки билетов. Называя пассажирам номера их мест, как будто они были законченными идиотами и не умели читать, она незаметно для них осматривала их лица (периодически им показывали фотографии людей, находящихся в розыске, или пассажиров, прославившихся буйством во время полётов на самолётах других компаний) и кисти рук (порой они могли рассказать о человеке больше, чем его лицо). Смотрела, кто напряжён, кто расслаблен. Само по себе это мало что значило; расслабленность могла быть напускной, а напряжение естественным – летать боятся почти все. В потоке пассажиров мимо неё прошёл высокий парень в очках, держащий в руках небольшую дорожную сумку, по прямоугольным очертаниям выдававшую находившийся внутри ноутбук. За ним проследовал крупный, показавшийся ей пожилым мужчина с почти такой же сумкой, только с округлыми боками. Мужчина тяжело дышал, хотя и пытался делать это незаметно. Черты его лица с большими надбровными дугами, плотно сжатым широким ртом и массивной, подзаплывшей челюстью неопределённых очертаний в сочетании с залысиной и глазами слегка навыкате делали его похожим на жабу. Назвать его уродливым было нельзя, за время полётов она насмотрелась на много разнообразных лиц, некоторые из которых были куда более отталкивающими. Её больше заинтересовала не его внешность, а его дыхание. В голове автоматически выскочил сигнальный флажок: могут быть проблемы. Не с пассажиром, не пьяный и не под кайфом, уж это она различать научилась, а с его здоровьем. Мысленно она сфотографировала глазами указанные на корешке билета цифры и пожелала пассажиру приятного полёта. Тот слабо кивнул головой и, двигаясь чуть неуклюже, зашагал было внутрь салона за молодым человеком, потом обернулся на секунду, чтобы посмотреть на неё. На короткий миг она встретилась с ним глазами, а потом его заслонили спины следовавших за ним пассажиров. Про себя она занесла номер его кресла в картотеку тех мест, которые надо было держать под присмотром.

Перед взлётом, проверяя пристёгнуты ли у пассажиров ремни безопасности (всегда найдётся хоть один придурок, который, несмотря на десять напоминаний, это требование проигнорирует) и раздавая мамочкам с грудными детьми (слава богу, их сегодня всего двое!) дополнительные крепёжные устройства, она задержалась у кресла, на котором сидел привлёкший её внимание человек. Он уже отдышался и сейчас крутил ручку, удерживающую установленный на спинке переднего сиденья небольшой пластиковый столик в поднятом состоянии.

– Извините, на время взлёта столики должны быть зафиксированы, – улыбаясь, сказала она.

– Я ненадолго, – не поднимая глаз, буркнул он. Потом посмотрел наверх, замер.