…Как только прусский король вышел на рубеж атаки и в рассеивающемся тумане смог воочию рассмотреть весь фронт русских, он окончательно понял, насколько опасен этот русский командующий, разгромивший его старину Веделя. Салтыков расположил свои войска так искусно, что даже теперь, когда прусский король, казалось, обошел его с фланга, позиция русских по-прежнему оставалась очень выгодной. Деревня, пруды, окружающие леса давали массу преимуществ обороняющимся и мало чего для атакующих.

По всему выходило, что это явно не тот случай, когда следует начинать «косую атаку» – излюбленный тактический прием прусского короля. Но «военная машина» уже была запущена, а прусский король был из тех, кто не любил отказываться от задуманного плана сражения.

Прусская пехота была выстроена в две линии. Большая часть кирасирской конницы под началом Зейдлица встала на левом фланге. Только здесь местность позволяла ей развернуться для фронтальной атаки.

В 11.30 умело расположенные на Третинских высотах и горе Малый Шпиц, легко достающие русские позиции, 200 пушек Фридриха открыли ураганный огонь по их левому флангу!

Левофланговая русская артиллерия смогла ей ответить только через час! Размещенная за деревней, в низине, плохо подготовленная, она стала легкой мишенью для прусских пушек и гаубиц. Большинство прислуги погибло, не успев сделать и единого выстрела.

Весь командный состав прусской армии давно уже был в седлах на самой вершине холма Малого Шпица. Среди пестрых генеральских мундиров резко выделялся на белом в яблоках скакуне по кличке Сципион, осунувшийся и исхудавший от передряг и невзгод король-неряха, в вечно замызганном, до неприличия затертом черном сюртучке. Головы генералов, в густо напудренных париках, в присутствии Его Королевского Величества по этикету были обнажены; один король-«солдат» – в шляпе – в своей, «пережившей» десяток сражений, знаменитой треуголке – чем-то сродни столь же легендарной треуголке, но иного фасона, Наполеона Бонапарта…

…Фридрих знал, что самый слабый фланг у русских – левый и собирался обрушить именно сюда свои самые сильные полки. Но прежде он попытался обмануть Салтыкова, напав на правый фланг неприятеля в расчете, что тот бросит туда свои подкрепления и, тем самым, лишит себя возможности свободно маневрировать своими резервами. Русские мгновенно среагировали на атаку своего правого крыла, но… только (!) небольшой частью своих резервных сил. Поняв, что его маневр разгадан, Фридрих оставил сковывать правофланговых русских лишь незначительную часть своей кавалерии…

…Тем временем, под плотной завесой порохового дыма и взметнувшихся клубов пыли на левый фланг Голицына «косой атакой» – под углом в 45 градусов – на загляденье красиво пошла закаленная прусская пехота: синие мундиры с красными, зелеными, белыми отворотами, высокие медные кивера и треуголки. Под глухой рокот барабанной дроби она маршировала тремя идеально ровными шеренгами, грозно ощетинившись, зловеще поблескивавшими в ласковых лучах утреннего солнца, штыками, еще не обагренными русской кровью. Высокие, плотные гренадеры шли как на параде – плечо к плечу, крепкой сплоченной стеной. Однако скоро неровности местности и густые виноградники преобразовали стройные шеренги в гигантские зигзаги…

Когда кто-либо из этих молодцов-«роботов» падал, сраженный пулей, строй не нарушался, ряды тотчас же смыкались и вся эта непоколебимая, грозная стена продолжала так же неуклонно катиться вперед подобно «паровому катку», грозя раздавить все, что попадется ей на пути.

Останавливаемая хриплыми окриками капралов, она давала стройный залп и, на ходу зарядив ружья, достигла подножия холма, на котором стояли мало обстрелянные новобранцы генерала Голицына. Здесь прусская «стена» снова дала дружный залп по ждавшей своего смертного часа русской пехоте. В ответ первая шеренга русских опустилась на колено, выставив вперед ружья…