О том, как убивали законного монарха написано ну очень много, правда, как это водится в таких «мокрых делах», весьма туманно – все участники вели себя подобно «флюгерам»: «откуда дул ветер – туда они и поворачивались». Показания участников убийства весьма сбивчивы, что и понятно: все стремились изобразить свои собственные действия в максимально выгодном свете.

Точно также обстояло дело и с весьма туманными обстоятельствами убийства отца (?) Павла I императора Петра III! В зависимости от конъюнктуры момента «соубийца» мог представить себя либо активным участником содеянного, либо… всего лишь безучастным свидетелем происшествия!? Так бывает!

Не исключено, что когда императору попытались подсунуть на подпись какую-то бумагу (акт об отречении?), а он, будучи человеком взрывного темперамента, категорически отказался, последовала «жаркая дискуссия» и русского царя не стало. Возможно, сначала ему проломили висок массивной золотой табакеркой, а потом свалившегося императора «додушили» офицерским шарфом – то ли гвардейского офицера Скарятина, то ли генерала Беннигсена? При этом, скорее всего, не обошлось без озверелого избивания полумертвого государя всем чем попало, причем до такого состояния, что его нельзя было показывать народу: настолько Павел был обезображен и поломан.

…Примечательно, что простые солдаты отнеслись к «смерти» царя-батюшки с угрюмым молчанием. Царские «строгости», предназначаемые в первую очередь генералитету и старшим офицерам, их – рядовых – почти не касались. Дело дошло до того, что один из самых привилегированных гвардейских полков – лейб-гвардии Конный полк – отказался присягать на верность Александру I, не убедившись в смерти Павла I. Куаферы долго колдовали над изувеченным трупом царя, прежде чем Беннигсен решился дать солдатской делегации посмотреть на «работу» рук и ног пьяных заговорщиков. Солдатское резюме было исчерпывающим: «крепко… умер!»…

Потом было сделано очень много для «реабилитации» нового императора-«отцеубийцы».

И это отражено в отечественной литературе…

Но лучше всего характеризует роль сына в заговоре против отца сцена, в которой один из главных его идеологов и руководителей граф Петер Людвиг фон дер Пален якобы строго прикрикнул на изображавшего судорожные рыдания Александра: «Перестаньте ребячиться! Ступайте царствовать!» «Совет-выкрик» Палена давал всем участникам случившегося намек: новый император вовсе не столь чист, как пытался изобразить, проливая «горькие слезы» по ненароком убиенному отцу-императору.

Столь искушенный в интригах и жестокой политической борьбе, каким, несомненно, был Александр Павлович, не мог не понимать, что его твердый, вспыльчивый и своенравный отец не подпишет какую-то бумажку, подсунутую ему вдрызг пьяным офицерьем, вломившимся в царскую спальню. И, тем более, что отстраненный папа (почти четверть века ждавший смерти своей властолюбивой матушки, чтобы взойти на давно принадлежавший ему по закону трон!) заживет тихой и мирной жизнью «отставного государя». Сын знал, на что шел, забыв, что «черного кобеля не отмоешь добела».

…Между прочим, Северная Пальмира известие об убийстве монарха встретила ликованием. На улицах всех гвардейских офицеров – «героев» минувшей ночи – приветствовали криками «ура», а экзальтированные «барышни» всех возрастов, мастей и комплекций, беззастенчиво лезли к ним целоваться, позволяя себя «лапать по полной программе». К полудню в лавках не осталось ни одной бутылки шампанского. Во время банкета, устроенного на сто персон одним из «заговорщиков» князем Зубовым, чтобы отпраздновать вступление на престол нового государя, было выпито 500 бутылок шампанского. В общем, все как полагается: «Король умер! Да здравствует король!»…