Недаром, его популярность в войсках была выше,чем у остальных героев наполеоновских войн России!
А сам герой Отечественной войны 1812 г. удалой гусар и лихой партизан Денис Давыдов называл его «ангелом-хранителем русских войск».
Вторит ему в своих записках и Писарев: «Ермолов напоминает собою людей Святославова века; он всегда при сабле, всегда спит на плаще».
Начав драгуном, он ушел в артиллерию, которой остался верен до конца своей службы и именно как артиллерист снискал себе самую громкую славу в эпоху наполеоновских войн.
Храбрость и умение в критические моменты боя брать на себя всю ответственность за его исход станут его отличительными чертами командира той бурной на военные события эпохи. О его невероятном хладнокровии и непревзойденной лихости – Ермолов предпочитал подпускать противника на дистанцию прямого выстрела в упор и только тогда открывать огонь – еще долго ходили среди «братьев по оружию» легенды.
И все же,главным делом его жизнибыли не кровавые войны с наполеоновской Францией, а многолетняя изнурительная борьба за присоединение к России Кавказа.
Так исторически сложилось, что эта, безусловно, одна из самых многогранно одаренных и харизматичных личностей отечественной истории первой половины XIX в., так и не получила адекватного отображения в отечественном кинематографе, даже в блестящей эпопее С. Бондарчука «Война и мир» (1965—67).
Во многом это случилось из-за тенденциозного отношения к Ермолову со стороны Л. Н. Толстого, чей роман со многими историческими «шероховатостями, нестыковками, да еще и предвзятой философской вкусовщиной», собственно говоря, эканизировал вышеупомянутый режиссер, не рискнувший выйти за рамки предвзятой «толстовской трактовки» образа А. П. Ермолова.
Так бывает, если гений (Толстой) предпочитает не замечать незаурядный талант (Ермолов) из-за его, порой, «черной души» (по определению отменно знавшего его Александра I) и поступков «с обманцем» (по мнению много лет приятельствовавшего с ним Великого князя Константина Павловича)…
Еропкин, Пётр Дмитриевич
(1724—1805) – генерал-аншеф (28 июня 1786 г.) и государственный деятель.
Происходил из древнего рода смоленских князей, ведущего своё начало от Рюрика. Родился 24 июня 1724 г. в Москве в семье генерал-поручика Дмитрия Фёдоровича Еропкина (1680—1750).
В 1736 г. в возрасте 12 лет поступил на военную службу в должности адьютанта своего отца, назначенного генерал-губернатором Риги.
Затем некоторое время исполнял обязанности дежур-майора при главнокомандующем в Москве генерал-аншефе Василие Яковлевиче Левашове (1667—1751).
После смерти последнего определён с чином подполковника в Санкт-Петербургский пехотный полк.
…Кстати, в 1754 г. он женился на статс-даме Елизавете Михайловне Леонтьевой (1727—1800),детей не имел…
Участвовал в Семилетней войне 1756—63 г., командовал Троицким кирасирским полком.
В 1759 г. – генерал-майор, особо отличился в сражении 12 июля 1759 г. при Пальциге и при осаде Кольберга в 1760 г.
В 1763 г. – генерал-поручик.
В 1765 г. уволен по прошению от военной службы «за слабостию здоровья» и назначен присутствующим 5-го департамента Сената.
В 1769 г. – начальник Главной соляной конторы.
Во время «Чумного бунта» 1771 г. в Москве, после убийства архиепископа Амвросия и бегства главнокомандующего генерал-фельдмаршала графа Петра Семёновича Салтыкова (1698—1772) остался единственным представителем власти и, располагая лишь ротой солдат (150 штыков) с двумя пушками, сумел энергичными мерами пресечь беспорядки
По свидетельству Дмитрия Николаевича Бантыш-Каменского (1788—1850): «Еропкину вверила Императрица попечение о сохранении Москвы от моровой язвы. Он учредил карантинные дома для опасно больных и особо для подававших надежду к выздоровлению; поручил ближайший надзор за ними искусным врачам; предоставил нескольким чиновникам попечительство над частями города, с подчинением им полицейской команды; запрещал скрывать тела в погребах, в колодезях и в огородах; приказывал немедленно отвозить мертвых за город на кладбища, предавая одежду их огню; посещал зараженных язвой; спрашивал их: „Получают ли они положенное? Не причинил ли им кто каких обид?“, и когда бунтовщики, умертвив Амвросия, овладели Кремлем, намеревались лишить жизни врачей, всех дворян, обратить Москву в пепел, он с горстью людей сумел разрушить замыслы злодеев: собрал сто тридцать солдат и полицейских служителей, взял несколько пушек; сначала убеждал, потом велел стрелять картечью, рассеял мятежников, перехватил многих, расставил пикеты в разных местах Кремля и Китай-города, восстановил порядок, получив, во время бунта, два сильных удара камнем в ногу и брошенным в него шестом».