Визгливый крик и грохот выстрела швырнули Андрея на пол. Оглушённый, кашляющий, в едком пороховом дыму и облаке сбитой пулей извёстки, он откатился в сторону, путаясь в своём санитарском халате, и вскочил на ноги, приготовясь удирать. На месте, где Андрей только что стоял, в двери зияла немалых размеров дыра. Возле застеленного клетчатой клеёнкой стола трясся невысокий человек, неумело сжимавший побелевшими руками пистолет. Безумные глаза его светились, словно льдинки на утреннем солнце. Аккуратно подстриженная бородка как-то нелепо кособочилась, и сам он как-то весь был перекошен, напоминая натянутый лук. Серый костюм его весь был перемазан пылью, гарью, известкой и чем-то донельзя мерзким.

– Уйди…У-у-уйди-и-и! – глухо провыл человек в сером костюме, – застрелю! Не тронь меня!

– Не стреляй, паскуда! Я свой, я…

– А-а-а! Сдохни, гадина!!!

Андрей, пригнувшись, прыгнул на обидчика. Новый выстрел едва не лишил его уха. Андрей вцепился одной рукой в пистолет, а другой – в чужое горло и опрокинул человека в сером костюме на стоявшую сзади железную койку с рваным матрацем и жёлтой подушкой. Выхватив из слабых рук оружие, Андрей с каким-то радостным остервенением заехал его рукояткой по зубам горе-стрелка. Тот тут же перестал сопротивляться. Горько всхлипывая, закрыл лицо руками и затих, повернувшись на бок. От него пахло спиртным. Тут же, на столе, рядом с пухлой Библией, стояла ополовиненная бутылка водки. Андрей взял её и вылил содержимое на голову поверженного. Тот с тяжким стоном открыл глаза и испуганно уставился на Андрея.

Было незнакомцу на вид лет сорок – сорок пять. В глазах его плясало поселившееся в них навечно безумие.

– Не убивай меня… – вдруг жалобно протянул он, – это не я. Я ни в чём не виноват! Это всё они, Адам с Евой, чтоб им пусто было! Живут себе и в ус не дуют! Господь Бог давно уж соскучился – сам жалеет, что выгнал их тогда из Эдема. Назад зовёт… Телеграммы шлёт, чтоб вернулись! «Вернитесь, – строчит, подлецы! Я всё прощу». А Ева, сука такая, их в корзину мусорную не читая. И Адам дурак-дураком – на рыбалку да на хоккей ходит. А нет, чтоб…

Сумасшедший испуганно замолк, вытаращив глаза на Андрея. Андрей угрюмо молчал, слушая эти полоумные речи. Тупое равнодушие вдруг охватило его. А безумец в сером костюме воодушевившись, замахал руками и горячо стал выкрикивать Андрею прямо в лицо: – Ты пойми! Человеку Бог не интересен! А Богу стало завидно, завидки взяли дедушку Бога! Ему тоже хочется смотреть цветное тиви, пить холодное пиво с картофельными чипсами, играть в компьютерные игры, слушать» Продиджи» и вообще – стать равноправным членом общества! А Дьявола-то, Дьявола!… Подкараулили, сволочи, когда он пьяненький с шабаша возвращался, и умочили прямо в подъезде! Киллеров ещё наняли специально! Убили, сняли шкурку с рогами и копытами и сделали игрушку для плохих детей – чтобы те, значит, своим скотским инстинктам могли выход дать! А дальше…Дальше вообще оборзели… – забормотал сумасшедший. Из уголков рта его текли густые вязкие слюни. Глаза вращались с немыслимой скоростью.

– Раскопали где-то труп Христа, забальзамировали по передовым технологиям Воробьёва-Збарского и дали играться хорошим детям – чтобы они росли правильными и полезными для общества. Думали, будет конец света, ан нет – Антихрист-то так и не родился! Его мать была современной женщиной – она предохранялась «Фарматексом»! И Змея-искусителя поймали сачком. В сибирской тайге. Посадили в стеклянный ящик и за деньги фотографируют теперь с ним всяких бездельников. А всю его древнюю мудрость из него веником повыбили! И заставили жрать одних только крыс! Бедный Искуситель! Думал ли он, когда соблазнял Еву, что всё это обернётся в конечном итоге против него самого! И будешь ползать ты на брюхе, и прахом червивым питаться!.. – вдруг завыл безумец.