Татьяну снова поволокли, грубо и безжалостно. Сил сопротивляться не было от слова совсем. Только теперь в голове девушки начали всплывать отрывки кошмарных воспоминаний. Похоже, без сознания она находилась не всё время и кое, о чем помнила.

Лучше бы забыла! То, что с ней творили эти подонки было так омерзительно, что к горлу подкатила тошнота и ей стоило огромного труда сдержать рвотные позывы.

– Хороша девка, но дура. – губастый, вытащив из кармана бечевку, сноровисто спутал девушке ноги и принялся привязывать к ним какой-то пакет, в который, второй, поспешно напихал камней, найденных здесь же, на берегу. – Не трепыхалась бы, оставили в живых. Подумаешь, позабавились слегка. Хоть, что такое настоящий мужик узнала, а то бы так и сдохла, необъезженной, дура деревенская.

Татьяна ужасно замерзла. Ее тело совсем заледенело. Девушка и подумать не могла о том, что сентябрьская ночь может быть настолько холодной. Впрочем, холод был не самой большой проблемой.

Подонки не шутили – они и в самом деле решили утопить свою случайную жертву.

Ее потащили в воду.

Парни, судя по всему, неплохо приложились к бутылке. Если губастый, как более крепкий и устойчивый, пыхтел от усердия и затаскивал жертву в реку, то второй, более хлипкий и субтильный, вихлялся, болтаясь позади, словно цветок в проруби.

– Отойди уже.. – недовольно буркнул губастый. – Никакого толку с тебя, помощничек. Давай, я сам.

– А Серега чего не с нами? – ныл хлюпик. – Чего мы одни корячимся? Как за сладеньким, так первый, а как концы в воду прятать, так Севка, да Ромка..

– Заткнись, придурок! – зло шикнул на подельника губастый. – Не к чему ей наши имена знать.

– Так она ж, все равно, того.. – не понял хлюпик. – Чего зря кипишуешься?

– Береженого, сам знаешь.. – губастый продолжал тащить Татьяну прямо по дну. Лицо девушки давно скрылось под водой, но губастый упорно волок жертву на глубину. – Все, дальше уже обрыв. Место знакомое. Никуда она отсюда не денется.

Сплюнув, губастый медленно побрел к берегу. Хлюпик некоторое время внимательно всматривался в темную воду, словно пытаясь рассмотреть лицо утопленницы, но так ничего и не увидев, последовал за подельником.

– Концы в воду. – пробормотал он, широко зевая. – Как, жрать-то хочется. И, голова, что-то болеть начинает. Слышь, Ромка, мочалки там не всю водку выхлебали, а то похмелиться мне надо..

*

Вопреки ожиданиям, вода оказалась гораздо теплее, чем стылый воздух сентябрьской ночи.

Только ей, Татьяне, какая разница от того, в какой воде утонуть – в холодной или тёплой? Конец, как ни крути, один – смерть и небытие.

Умирать не хотелось.

Руки у девушки были спутаны тонкой бечевкой, но спутывал их хлипкий, от того, у нее получилось их развязать, а вот ноги.. Ноги замотали на совесть, да еще и пакет, набитый тяжелыми камнями к ним прицепили.

Этот пакет, набитый камнями, Татьяну утянул на самое дно.

Девушка пыталась сопротивляться, ногами дрыгала и, вцепившись в пакет, трепала его из последних сил.

Сил оставалось очень мало – поглумились над ней всласть, да еще и избили, вот они и закончились, силы эти.

Как и воздух.

В легких горело от нехватки кислорода, в глазах темнело, куда там беззвездной ночи. Захрипев, Татьяна дернулась в последний раз и не заметила, как отцепился тяжелый груз, освободив ноги от гнёта.

Течение подхватило легкое женское тело и потащило. Далеко. Прочь от берега.

Парни, топтавшиеся на берегу, докурив и убедившись в том, что утонувшее всплывать не собирается, медленно поплелись к, наскоро разбитому на берегу, лагерю. У них еще оставалась закуска, да и водки хватало, недаром ведь они хорошо затарились в магазине.