– Я всего лишь советник, – возражает она. – В титуле нет необходимости.

– Ясно, ваше высочество, – все равно говорит стражник.

Сколько бы она ни возражала, ее голову венчает гладкий обруч из золотистого металла, резко выделяющийся на черных волосах. Но кем бы она ни была – особой королевской крови, советником или просто придворной аристократкой, – все эти титулы означают одно и то же: в Жиньцуне она незваный гость.

– Если получение отчета потребует больше времени, нам придется остаться здесь на ночь. Холодает.

Калла расцепляет сложенные на груди руки, снимает с одной перчатку, подставив кожу ветерку. Горизонт приобрел оранжевый оттенок, возвещая неумолимо надвигающийся закат, уже запустивший длинные пальцы в облака.

Таких пейзажей она не помнит, хотя наверняка видела их прежде. Ее воспоминания о Жиньцуне смутны и далеки, словно логика сна после пробуждения. Она может припомнить ряд событий, случившихся прямо перед тем, как она покинула провинцию, событий, которые побудили ее вселиться в принцессу Каллу Толэйми в возрасте восьми лет. И все же она, глядя на Жиньцунь, не в состоянии признать, что когда-то он был ее родиной.

Она сжимает кулак, ладонь немеет. Всем ее воспоминаниям свойственна непрочность. Она была необходима, чтобы обманывать не только саму себя, но и целый дворец. А теперь ее желудок судорожно сжимается всякий раз, стоит ей засмотреться на равнину, в равной мере изнывая от отвращения и тоски. Где-то в этой провинции гниет на дне глубокой лужи тело девочки, в котором она родилась. Эти места кажутся ей чуждыми, но узы между Каллой и той девочкой привели ее сюда. И направляли ее руку во Дворце Неба, заставив последние пять лет пробыть в роли мятежной, а не удобной принцессы.

– Странно, – замечает Калла. – Прошлой ночью так холодно не было.

Пока она говорит, температура продолжает снижаться. Во рту распространяется кислый привкус. Сердце учащенно бьется, ударяясь о ее ребра.

– Что?!

Услышав резкий возглас Венеры, Калла оборачивается к ней.

– В чем дело? – спрашивает она.

Венера отвечает не сразу, в попытке оглянуться застывает на полпути. Она крепко сжимает телефон.

Калла отталкивается от стены, направляясь к ней.

– Член Совета Хайлижа! – Ее голос звучит так властно, что Венера замирает, наконец взглянув Калле прямо в глаза. – Спрашиваю еще раз: в чем дело?

– Нашли генерала Пойниня, – шепотом отвечает Венера, прикрывая свободной рукой динамик телефона. – Он… он мертв.

Минусовая температура внезапно перестает казаться погодной аномалией.

– Где? В Восточной столице? – уточняет Калла.

– Нет, он здесь, в Западной. За казармами, – выговаривает Венера, а Калла уже бежит к лошади и отвязывает поводья от кареты. – Пытались связаться с его отрядом, но ответа нет, и…

– Скоро вернусь, – перебивает Калла, вскакивая в седло.

Дворцовая стража оборачивается, озадаченная внезапной суматохой.

– Подождите! – Венера убирает телефон. – Если вы едете посмотреть, что там, я тоже…

– Нет! Останьтесь здесь. С дворцовой стражей. – Она указывает на одного стражника, привлекая его внимание грозным взглядом. – Охраняйте ее!

Калла дергает поводья. Лошадь срывается с места. Дорогу до казарм, которые они осматривали ранее, Калла помнит смутно, но прежде, чем успевает усомниться в своей памяти, земля Жиньцуня уже летит под копыта ее лошади с угрожающей скоростью. Ветер бьет в лицо, резкий, как бритва. Сипло дыша, Калла подтягивает выше воротник куртки, пытается прикрыть им глаза и скачет дальше, держа поводья лишь одной рукой, ее лошадь поднимает клубы пыли на главной дороге, ведущей через Западную столицу. Калла проносится мимо двух жалких, запущенных деревушек. Мельком оглядывает их ворота, запоминает названия.