«против».

Когда работа была закончена, Бирсен обратила внимание на женский портрет, стоявший на столе Нежата:

– Какая красивая женщина!

– Спасибо! Это моя мать, – ответил Нежат.

– Хорошая работа!

– Я раньше много рисовал.

– А почему только раньше рисовал? Что мешает заняться живописью сейчас?

– Вдохновение не посещает, вот если б только попробовать сделать наброски с натуры, пару эскизов, – вздохнул Нежат.

– Натура ускользает? – улыбнулась Бирсен.

– А вот вы, согласились бы мне попозировать? – Нежат ловко воспользовался удобным случаем.

– Я? – удивилась Бирсен.

– А что вы удивляетесь? Мы весь день в офисе, писать дома и улицы – некогда и не хочется, право- дело: в архитектурном бюро и без того хватает чертежей планов домов. Приелось, обязаловка, своего рода. А в вас есть интересное свечение.

– Что? – не поняла Бирсен.

– Это не столь важно для вас, это для меня важно, особый свет что ли… – Нежат слегка смутился.

– Ну, если свечение, – нерешительно протянула Бирсен, – хотя, а почему бы нет? Это же ненадолго и с работы я не буду поздно приходить?

– Конечно, нет! Всего пару набросков! Обещаю накормить, если процесс затянется.

– Привет, Нежат! Тебя затянула серость города? Куда пропал? – голос Ачелии в трубке вывел Нежата из задумчивости.

– Дорогая, я не пропадал! Я здесь. Я кинул тебе сообщение утром в почту телефона.

– Когда было это утро, Нежат? Неделю назад? – Ачелия смеется.

– Неужели я так заработался, что потерял счет дням? – голос Нежата потерял былую уверенность.

– Да ладно! Это значит, что ты у меня безумно работоспособный! Ты хоть успеваешь отдыхать?

– Нет, как пчела тружусь. Теперь вот взялся за кисти.

– О, да ты молодец! Зря времени не теряешь. Я вот тоже вечером хожу на дополнительные занятия. Английский у меня хоть и замечательный, но практиковаться надо. Устала. В выходные поедем на север, в Нью- Гэмпшир, там природа великолепная: горы, озера. Вот где бы ты ощутил прилив вдохновения. И мне тоже надо отдохнуть! Так что не ищи меня и не волнуйся. Хотя поволнуйся и поскучай! А то стал забывать о своей любимой девочке.

– Хорошей поездки! Буду страшно скучать и обязательно оборву твой телефон, дорогая!

Нежат положил трубку и задумался: «Как же быстро пролетела неделя и почему я не вспомнил об Ачелии? Как странно. Чем же я был так занят?

Проект. Да готовились. Немного засиживался в офисе. И эта девушка… Бирсен – лучики счастья. Думал, что справлюсь с ее портретом быстро. Но нет, ускользает что- то притягательно- неуловимое в ее образе, такой сгусток энергии, окрашивающий всю ее необычным свечением, что- то в глазах. И в улыбке, подобной цветку, распускающемуся на заре при появлении первых солнечных лучей, сначала робко, потом уверенно раскрываясь навстречу светилу. А солнечный свет- он из глаз ее струится, зарождаясь в радужке, как искра, а затем выплескивается щедро на лицо, щекоча кончик носика, и спрятавшись в ямочке на щечке, озорно выглядывает оттуда. Как это уловить? И все пропорции сохранены и правильно переданы, но нет, нет жизни в портрете. Сегодня уговорю ее встретиться в выходные. Мне нужен свет, а не тусклые лампочки офиса. А потом, потом можно вместе перекусить. Не бросать же ее голодной в выходной день?»