Малик проговорил:

– Лагерь находился неподалеку от башни, противник мог сделать резонный вывод, что в лесу ждали кого-то оттуда или из поселка. На месте противника я бы оставил засаду. Случайные путники, за которых нас, наверное, приняли, им не нужны, они ловят того, кто сунется в лес. Только бы наши во время отхода не убили кого-то из царберов. Смерть даже одного из них Верховная вряд ли простит. Будем надеяться, мои ребята просто сбежали по добру по здорову.

– Мы с ними еще встретимся? – спросил я, думая не столько о самих сопровождавших нас рыкцарях, сколько об унесенном мече.

Малик кивнул:

– Мы договорились о сигналах.

И когда только успели? Наверное, в то время, пока была моя очередь путь прокладывать. Или когда я в кустики отходил. Или когда мои внутренние проблемы казались мне важнее посторонних разговоров.

Хорошо быть настолько предусмотрительным. А вот зависть – плохое качество. Назовем это так: глядя на успехи товарища, я на пути к совершенству наметил себе новую вершину для покорения.

Выйдя на дорогу, мы побрели в сторону восходящего солнца. Каждый погрузился в собственные мысли, разговаривать не хотелось, да и спина еще холодела от ожидания, что из леса вынесутся всадники в желтых плащах и раздастся требование остановиться.

Не вынесутся. Кони слова «надо» не понимают, они в любой миг могут заржать, и в засаду (допустим, что она существует) составляют только пешие. Всадники если и появятся, то откуда угодно, но не из леса.

Вокруг, насколько слышало ухо и видел глаз, не было ни ржания, ни топота, ни пыли.

То ли мы вышли слишком рано, то ли охватившая страну башен суета сошла на нет. Поразившее нас вчера бурное движение отсутствовало полностью.

Ни о чем большем мне и не мечталось. Напряжение отпустило, и голову теперь занимало другое. Малик думает, что на лагерь напали царберы или отряд какой-нибудь цариссы. Во всяком случае, он озвучил только эти две версии. Я предпочитал не ограничивать фантазию.

Еще недавно в список можно было включить волков и человолков. Сейчас эти беды отпали, стаи уничтожены. Но даже без их учета у меня возникли дополнительные предположения.

Место для ночевки рыкцари избрали грамотно – с возможностью отхода и недалеко от башни. Неизвестные, которые зачем-то пришли туда среди ночи, руководствовались теми же мотивами.

– А не могли сюда заявиться те, против кого цариссы собирают силы? – Я вновь покосился назад. Там по-прежнему было тихо и спокойно. – Из леса хорошо просматривается дорога, а по расположению это место годится, например, в качестве базы, чтобы напасть на башню.

– О таком варианте я тоже думал, – кивнул Малик. – Это мог быть передовой отряд неизвестного нам противника. Здесь действительно удобно создать плацдарм, чтобы дождаться основных сил или просто сигнала для атаки. Или для чего-то еще.

Дядя Люсик покачал головой:

– Кому взбредет в голову нападать на башни? Не вижу смысла. Деметрия недавно пробовала и ничего не добилась. И кто этот противник, о котором мы ничего не знаем? Пожиратели? Чапа рассказал, что за рекой идет своя война – война на истощение, если не на полное уничтожение. Сейчас им не до завоеваний. Что остается? Новый враг из дальних стран – высадившийся с кораблей или нашедший путь через горы?

– Или это может быть вторжение из другого мира, – сказал я.

Малик промолчал. Лицо его при этом осталось серьезным, взгляд задумчивым.

Теперь и дядя Люсик озаботился.

– Допускаете, что кто-то выполнил план, о котором мы думали как о гипотетической возможности – вернуться в наш мир и перенестись обратно с мощным подкреплением? Впрочем, почему нет? – осадил он сам себя. – Это же первое, что придет в голову деятельному человеку с возможностями, если он нашел вход и выход и разобрался, что и как здесь устроено.