– Сейчас твои невесторы из неведомой долины отведут туда мою армию. – Вскинутая рука остановила готовый сорваться вопрос. – Ты не пойдешь с ними. Не дело цариссы лазать по скалам, подставляясь под стрелы. Собственно, даже двое не нужны, лучше, если поведет один. Этот.

Взгляд-клинок резанул по живому. Меня внутренне содрогнуло, скрутило и выпотрошило, но другого и не ожидал. Кто, если не я? Юлиан-то отведет, но с каким результатом? В общем, даже хорошо, что я. Как бы мне от этого ни было плохо.

Юлиан переглянулся с Томой. У нее на лице читалось облегчение.

– А чтобы твой дружок чего не отчебучил, когда окажется в родных краях, вы дождетесь его под присмотром децибала Евпатия.

Один из царберов, отличавшийся более пышным султаном на шлеме и мечом, похожим на двуручный, сдержанно кивнул.

– Прости мое недоверие, но разве на моем месте ты не поступила бы так же? – Царица дружелюбно улыбнулась.

– Вот откуда она свалилась.

– Кто?

– Девка, у тела которой сидел парень. Тот, которого юная царисса на церемонии порезала.

Они говорят о Хлысте. Ива сорвалась и погибла, а он спустился за ней и был схвачен. Чтоб они все отсюда грохнулись!

Над нами нависал уступ, состоявший из нескольких выдающихся вперед покатых карнизов. К нему вели почти отвеные стенки с трещинами и выпуклостями, за которые с трудом цеплялись пальцы. Ноги соскальзывали, из-под подошв сыпались мелкие камни, и казалось, что вслед неминуемо полетим и мы сами. До вершины – совсем немного, всего один хороший рывок, и глазам тех, кто доберется, откроется вид на долину. Но сил почти не осталось. «Глаза боятся, руки делают» – на протяжении многих часов это был единственный принцип, с помощью которого передвигалось звенящее бронзой воинство. Мы карабкались по казавшимся неприступными скалам, и вело вперед только знание, что обратного пути нет. Меня вел страх смерти, царберов – приказ, невыполнение которого тоже грозило смертью, причем позорной и предельно мучительной. Вот и получалось, что проще убиться сейчас самому, чем положиться на изощренную фантазию царицы и сестричества.

Одно дело взбираться здесь в обличье человолка, тренированного ежедневной растяжкой, и чувствуя камень всей кожей, и совсем другое – в полном доспехе и вооружении. Царберы несли мечи, огромные прямоугольные щиты и копья. Их доспехи не сравнить с моими – никаких голых локтей или коленей, защита везде, причем защита абсолютная, не пробиваемая ни мечом, ни стрелой. Одна проблема – танки не созданы лазать по горам. А эти танки выполняли дополнительную роль грузовиков, в любую секунду рисковавших превратиться в самосвалы – за плечами каждого висел мешок с вещами и провизией. То, что по земле возили лошади, здесь поднимали на своих плечах.

Меня лишним весом не нагрузили, но минимум трое всегда находились поблизости. Чувствую, на той стороне мне вновь как ровзу ошейник наденут, чтоб не сбежал. А по исполнению миссии сожгут. Почему нет? Кто помешает?

– Видите уступ? – Вскинутый красный рукав указал вверх. – Там сделаем остановку.

У солдат прибавилось сил. Всегда проще что-то сделать, если виден конец пути. Копать от забора до заката неэффективно.

Ветер усиливался. Облака неслись над землей гораздо выше нас, хорошая видимость позволяла разглядеть внизу воинство с Верховной царицей. Где-то среди них, окруженные царберами, остались Юлиан и Тома со всей разросшейся свитой. Если поход затянется, им предстоит стать настоящими пленниками. А если меня раскроют…

Неправильно. Экспедиция состоялась, и вместо «если» можно смело говорить «когда».

Лучше об этом не думать.