Через несколько лет после рождения сына ее муж, как и обычно, пошел в лес, на обход, но обратно уже не вернулся. В первую же ночь она собрала поисковую группу в надежде скорее найти возлюбленного, но события в лесу развивались далеко не по плану и обернулись трагедией. Может, ей стоило чуть повременить с поисками? Ведь муж частенько пропадал там на несколько суток. Но ее сильная интуиция и чувства звонили во все колокола.

После этой ночи она окончательно сломалась. Поиски велись и дальше специальными группами обученных людей, а друзья старались поддержать девушку и поставить ее на ноги, но не слишком в этом преуспели. К тому же и маленький сын стал вести себя странно. Он стал закрываться в себе, часто молчал, реже улыбался, просыпался ночами от кошмаров.

Увидев слабость и ранимость этого хрупкого сокровища, она наконец смогла взять себя в руки. Мать решила переключить все внимание со своих проблем и своего горя на ребенка – самого ценного человека в ее жизни. Именно эта мысль стала переломной в этот момент ее жизни. Она помогла встать ей на ноги, хотя и постепенно. Сестра сначала переехала к Любови Петровне и помогала ей, как могла, а затем, уже успокоившись, вернулась к себе домой, к мужу. Жизнь стала налаживаться. Горе и несчастья понемногу отступили, а потом стали забываться в рутинных делах и работе. Это ее и спасало.

Но даже сейчас она порой выходила на улицу и часами смотрела в сторону леса. Он перестал быть «ее лесом», стал чужим, отстраненным и пугающим. Он стал ее первым страхом в жизни. Первым страхом, что вгонял в нее дрожь, словно раскаленные иголки под ногти. Он пугал ее настолько, что она покрывалась мурашками от одного его упоминания.

Был еще один страх, который сопровождал ее с раннего детства, – страх одиночества. Она уже сжилась и научилась быть с ним. Именно он сбил с ног женщину на ее жизненном пути. Также этот страх послужил хорошим компостом для нового – страха леса. И если первый был ноющей болью в ее груди, то этот, словно бензопила, терзал постоянно, не давая шанса оправиться. Лес вводил ее в трепет лишь одним своим видом, свистом ветра, проходящего через деревья. Страх пробирал ее до костей. Эта сильная и непоколебимая женщина не могла даже шагу в него ступить. Наверное, она не так боялась самого леса, как того, что когда-нибудь все-таки найдет в нем своего мужа. Его изуродованное и разложившееся тело впечатается в ее сознание, и искра надежды в ее душе, что ее муж жив, возможно, ранен, где-то в больнице без сознания, калека, но живой, погаснет окончательно. Этот психологический барьер не позволял ей и на миллиметр ступить в эту пугающую чащу. Эта же надежда и не давала ей продать их дом у края леса. Так она и жила на тонкой грани между надеждой о воссоединении семьи и страхом, что этого никогда не случится

Постепенно и незаметно следы ее мужа стали исчезать из дома. Его вещей становилось все меньше, и через какое-то время никто бы и не догадался, что в их доме жил кто-то еще, помимо матери и ребенка. Единственной вещью, что осталась воспоминанием о муже, была неприметная, довольно неказистая дышавшая на ладан шкатулка. Вот так, не оплаканным, и ушел из ее жизни возлюбленный. Конечно, перед ней вставало множество проблем, но все их она со временем преодолела, пока не настал этот день. День, когда новые неприятности постучались ей в двери.

Тот день начался неприлично рано из-за грохота в гостиной. Заспанная мать впопыхах вскочила с кровати, на ощупь надела тапочки и халат и, чуть не врезавшись в дверной косяк, еще полусонная, добралась до выключателя. Включив свет, она глянула на часы и поняла, что кто-то отобрал у нее последние десять минут сна перед рабочим днем. Но мысль эта была мимолетна: страх за ребенка оказался куда сильнее, чем обида за недосып.