– Вы сказали, что всей семьёй приехали. Так, а кто ещё был с вами? – продолжил допрос старшина.

– Наши дети, – не выдержала Агния, присоединившись к разговору.

– И где же они в данный момент? – удивлённо спросил старшина.

– Я попросила их уйти, пока обрабатывала рану и бинтовала голову Нюре.

Услышав это, Нюра вдруг снова начала всхлипывать и подвывать.

Но полицейский проигнорировал её всхлипы и строго сказал:

– Я не понял. А где дети?

Агния распахнула дверь в кабинет Антона Павловича и коротко сказала:

– Здесь.

Старшина, женщина в валенках и охранник как по команде ринулись в кабинет.

Картина, которую они увидели, кажется, потрясла их не меньше, чем лежащая на полу пострадавшая контролёрша.

На диване, обитом тёмно-зелёным велюром, рядком сидели одинаковые беленькие девочки и черноволосый мальчуган, который был старше их в два раза.

Женщина в валенках вдруг снова начала кричать. Просто кричать, не произнося ни слова. Дети, испугавшись, сначала замерли, а потом девочки заревели во весь голос и бросились к маме.

А мальчик подбежал к отцу и уткнулся ему в живот. Так как руки у Димы были закованы, он опустил голову и начал тихо успокаивать сына. Игорёк держался до последнего, но тоже не выдержал и заревел.

В этот момент дверь в прихожую отворилась, и в помещение вошли медики из подъехавшей «скорой помощи» и следственная группа.

Васильевна сразу перестала орать, но дети продолжали громко всхлипывать.

– Что здесь происходит? – сурово спросил седовласый мужчина и достал удостоверение. – Капитан Голованов, следственный отдел.

Васильевна, придя в себя, впервые за всё время начала говорить, а не орать:

– Товарищи, это что же такое делается? Как эти дети посмели сесть на диван самого Чехова? Мы не позволяем такой фамильярности никому, даже сотрудникам музея.

– А мы, наконец, требуем прекратить издевательство над нами и нашими детьми, – прервав женщину, громко произнесла Агния. – Я требую немедленно освободить моего мужа и принести ему извинения.

Голованов посмотрел на старшину и попросил ввести его в курс дела. Тот быстро отчеканил то, что ему рассказали охранник с Дмитрием и показал протокол.

Капитан устало присел на стул, где недавно сидел старшина, и, посмотрев на охранника, коротко сказал:

– Сними браслеты.

Охранник быстро повиновался и освободил запястья без вины виноватого посетителя музея.

– Ну? – сверкая глазами и потирая затекшие руки, произнёс Дима. – Я не слышу извинений. Я вызвал охрану, моя жена оказала первую помощь пострадавшей, мои дети ничего не сломали и тихо сидели, пока здесь шли разборки. Поэтому я требую извиниться перед моей семьёй за причинённые неудобства. Как вы понимаете, мы могли бы уйти и оставить всё как есть, но мы этого не сделали.

– Я… это… не хотел. Мужик извини, что так получилось, – коряво произнося слова прощения, промямлил охранник.

Дальше всё пошло как по маслу. Голованов умело допрашивал свидетелей, эксперты-криминалисты осматривали место преступления и восстанавливали примерную картину происшествия, а медики оказывали помощь пострадавшей.

Когда всё, наконец, закончилось, следователь попросил взять у Агнии с Дмитрием отпечатки пальцев, чтобы исключить или, наоборот, включить их в число подозреваемых.

Детям эта процедура очень понравилась, чего нельзя было сказать об их родителях.

Несмотря на то, что с Гуни и Димы были взяты все необходимые сведения, следователь предупредил их, что на время следствия покидать Москву им не рекомендуется.

Медики забрали пострадавшую Нюру с собой, так как рана на голове требовала вмешательства хирурга и проведения томограммы головного мозга.