Но Ксения Павловна сама прекратила этот разговор: тема Мары выводила её из благостного равновесия. Обсуждать Мару с Броней не имело смысла, но узнать больше об этой странной женщине ей очень хотелось.

Что там за клубок Бабы-яги Мара она прячет под своей кроватью, для сказочницы было важно и жутко интересно. Выведет ли клубок на солнечную дорогу или заведёт в глушь – это загадка, которую Ксения Павловна решила разгадать, когда намазывала ногу розовой мазью.

Прежде всего, Ксения Павловна заглянет в интернет, а уж потом решит, где нужно искать все ответы.

Глава 4. Портрет

В субботу, поднявшись только к десяти утра, Ксения Павловна по привычке собиралась позавтракать: Броня сам готовил завтрак, когда не ходил на работу. Так было и в этот день.

– Ксюшенька, быстренько поешь и бегом наряжаться. Едем в культурное место, ты должна быть на высоте. Я уже готов, как видишь.

– Хорош, – засмеялась Ксения Павловна. – Брюки не жмут?

– Неужели я ещё поправился?

– Шучу, ты просто красавец.

Собиралась в музей Ксения Павловна не меньше, чем полчаса, но так и осталась недовольной.

– Ничем не спрячешь возраст, – вздыхала она, садясь в машину Брони.

– А зачем прятать? Это наши медали – морщины. Сколько побед одержали, сколько пережили, столько и отметин.

– А что ты пережил самое тяжелое? – неожиданно спросила Ксения Павловна.

– У меня, Ксюша, есть правило – о прошлом помнить, но каждый день забывать по капельке, чтобы не оставлять на душе тяжести. Если только думать о прошлом, то будто там и оказываешься. Мозгу нашему всё равно где мы сейчас, для него всё реально.

– Согласна, – кивнула Ксения Павловна. – Поехали.

В музее было слишком тихо. Новая выставка картин, посвященная неизвестным художникам двадцатого века, не привлекла много посетителей. Лишь ценители понимали, что непризнанные художники обладали несомненным талантом, но по каким-то причинам не стали известными.

Сюжеты семейного уклада, портреты и натюрморты, рассказывали скорей о простых людях, о самих себе.

По углам залов стояли скамейки и даже инвалидные коляски для тех, кому трудно долго ходить.

– Садись, – шепнул Броня на ухо Ксении Павловне.

– Зачем? – так же тихо ответила Ксения.

– Покатаю тебя, – беззвучно смеялся Броня.

– С ума сошел?

– Ага, – громче рассмеялся Броня.

Ксения Павловна оглянулась по сторонам. Никого кроме них в выставочном зале не было, и, недолго думая, Ксения Павловна села в коляску.

Бронислав Николаевич вёз свою спутницу сначала медленно, но потом разогнался и начал кружить её по всему залу.

– Это что тут такое?! – услышали они строгий голос.

Вместо того, чтобы остановиться, Бронислав Николаевич сорвался с места и погнал коляску в соседний зал.

– А ну, стойте! – кричала возмущённая женщина.

– Броня, не дури, – смеялась Ксения Павловна, – остановись.

В следующем зале пришлось резко остановиться, навстречу коляске бросилась ещё одна работница музея.

– Как не стыдно, ведь пожилые люди!

– Простите, ради бога, – счастливо улыбался Бронислав Николаевич. – Что-то я слишком разошелся. Эта дама сводит меня с ума.

Обе работницы, наблюдая как Бронислав Николаевич поднимает Ксению Павловну, размякли и заулыбались.

– Это музей, а не парк, – совсем другим тоном объясняла работница зала, в котором оказались шумные посетители.

– И замечательный музей, – поддакнул ей Бронислав. – Расскажите нам об этих художниках, пожалуйста.

Но работница смутилась: – У нас экскурсовод заболел, а мы только за порядком следим.

В разговор вступила первая дежурная, которая погналась за Броней.

– Вы смотрите, сколько хотите. Художники неизвестные, народу почти нет.