В комнате появилась Платоновна, внося с собой запах сырости. Грохнули о пол принесенные поленья.

Беспокойно зашевелились гости из будущего. Виктор приподнялся с лавки, намереваясь помочь женщине.

– Сиди уж, касатик, – отмахнулась Платоновна, – не твое то дело.

Брякнула отодвигаемая заслонка. взметнулся столб ярких искр. Пыхнули жаркие пламенные отблески. Женщины пошурудила в печи кочергой. Густой запах готовящихся зеленых щей опять заманчиво потек по горнице. Виктор непроизвольно сглотнул слюну. Он невольно скосил глаза на спутников.

– Щи да каша – пища наша, – буркнул Александр.

– Будет и каша, – проворчала Платоновна.

Оксана стремительно подскочила с места, бросилась помогать Платоновне. Накрывать на стол – типично женская обязанность. Особенно в то время.

– Бери ухват, – скомандовала женщина.

Оксана неуверенно подхватила железную рогульку на длинном черенке. Удивленно покрутила странное приспособление в руках.

Платоновна, взглянув на нее, сокрушенно всплеснула руками.

– Где ж тебя, девонька, такую беспомощную ростили-то? – пробормотала она так, что ее слышали все присутствующие, – Неужто давеча-то не заметила, как им пользоваться?

Девушка густо покраснела. Она старательно подсунула рогульки ухвата под узкое донце горшка. С видимым напряжением Оксана приподняла своеобразную посудину.

Глухо ударилось о стол донце чугунка. Слегка брякнула подпрыгнувшая крышка.

– Осторожней, полорукая, – ворчливо проговорила Платоновна, рассыпая по столу ложки.

Стопкой выстроились плошки.

Прижав к пышной груди каравай, крестьянка отмахнула здоровенным ножом внушительный ломоть.

Застучали по плошкам ложки. Путешественники степенно принялись за еду. Неожиданно прошелестели, опустившись на стол, перья зеленого лука.

– А на… – удовлетворенно начала Платоновна.

Дверь с шумом распахнулась. Сопровождаемый стекающей с одежды водой, в избу вломился Тит Кузьмич.

Он торопливо сдернул с головы промокшую шапку, обратившись к образам. Рука размашисто перекрестила лоб старосты. Мужик решительно протопал к столу. Мрачное лицо его было, что называется, темнее тучи.

Виктор бросил ложку.

– Говори!

– А что говорить, – Тит угрюмо махнул рукой, опустившись на лавку, – беда у нас.

– Говори яснее, не тяни…

Кузьмич шумно выдохнул.

– Москву… врагу… отдали…

– Да, как же это? – ошарашено проговорила Платоновна, – Первопрестольную… хранцузам?

Молодые люди неуверенно переглянулись.

– Когда б на то не Божья воля, не отдали б Москвы, – еле слышно продекламировал Александр.

– Что ж теперя будет, – запричитала Платоновна.

– А ну, баба, цыц, – прикрикнул на нее староста.

Он обратился к Виктору, неожиданно признавая в нем командира.

– Что делать-то будем, служивый?

– Мы ж вроде уже решили, – удивился молодой человек, – драться будем с Французами. Собирай мужиков.

Осенний ветер пробирал до костей. Деревья, окончательно сбросившие осенний наряд, сами будто съежились от холода. Ветви их покачивались, сбрасывая тяжелые капли. Между замерших стволов замысловато вилась грязная, полузасыпанная жухлой листвой, дорога. Над лесом не слышно ни единого птичьего голоса. Лишь хриплое карканье редких ворон проносилось над лесом.

Чуть поодаль из-за пониклых ветвей виднелись крыши деревеньки, да сверкал серебром купол колокольни деревенской церкви. Крестьянская ватага, вместе с обоими путешественника во времени, выступила наперерез Французам сразу после колокольного звона к заутрене.

Именно в это время разнеслась весть о движении Французского отряда.

– Там, там, – с трудом переводя дух после стремительно бега, вопили мальчишки под окном избы Платоновны, – хранцузы… с… барабаном, ружьями, и… крытой телегой!