«Смотрите – вдруг, это золото!» – крикнул кто-то. И верно решетка была явно сделана не из чугуна, но всего скорее, и не из золота. Оказалось, это была бронза, много бронзы!

Мы сняли еще две части решетки и только тогда поняли, почему она казалась чугунной, а не бронзовой – ее старательно закрасили темно-серой краской.

Как потом мне объяснила самая старшая из моих тетушек, закрасили бронзу специально, чтобы не возникало ненужных вопросов у случайных проверяющих, уполномоченных, инспекторов и прочих надзирающих лиц.

С этой бронзовой решеткой мы даже перевыполнили свой план по сбору денег на мяч. После этого, сложив все деньги в коробку из-под монпансье, мы направились в магазин «Динамо». Там долго выбирали хороший мяч, и он несколько лет служил нам верой и правдой.

А потом мы выросли, и мяч, добытый такими усилиями, перешел к нашей смене – младшим соседским ребятам.

Так совершенно случайное общение возле камина, хотя и неработающего, оказалось решающим для обретения нами счастья, которого мы так долго добивались.

Теперь можно сказать, что наше «стремление к быстрому обогащению» получилось своего рода становлением нас.

Пожалуй, эти поиски выхода во многоходовой ситуации и, наконец, разрешение ее, стали красивым завершением нашего детства.

Один ум хорошо, а два лучше.

Русская пословица

Как бы наше детство не было суровым, но мы не унывали, и как все дети играли, бездумно веселились, а если и случались невзгоды, то как-нибудь да выпутывались, правда, не всегда и вспомнишь, как. И все-таки, хочется рассказать о некоторых из таких передряг. Ведь в разные неординарные события мы попадали так много и часто, что невольно возникает желание о них поделиться с окружающими.

Надо сказать, что, бывало, мы оказывались их участниками из-за особенностей той далекой поры. Хорошо помнятся, главным образом, летние события, когда наступали каникулы, и мы целыми днями играли в окрестных дворах.

Но наступал учебный год, и эта вольница исчезала, – учились мы в две смены, и поэтому дворовые компании уменьшались наполовину. Короткие дни и домашние задания сводили на нет нашу свободу, а иногда еще и морозы сокращали нам игры. Но за ту пару часов свободы, мы так вываливались в снегу, катаясь с ледяной горки или играя в «Царя горы», что приходилось минут по десять отряхиваться от снега, чтобы не слушать упреков старших при возвращении домой.

Летом же в любую погоду мы проводили во дворах. Игр было очень много, а взрослые почти не следили за нами. Раз они во дворе, то все в порядке. Наши крики могли слышать только бабушки, так как дедушек уже ни у одного из моих сверстников не имелось. Отцов тоже явно не доставало, а матери, все, как одна, работали с утра и до вечера, да еще и шесть дней в неделю.

Вот бабушки, я так думаю, время от времени и прислушивались – если внуки во дворе кричат, визжат и спорят, то можно заниматься своими домашними делами. А вот когда крики стихали, то это пугало, – уж не бедокурят ли. Чтобы не каверзили (так они называли наши проказы), приходилось бабулям выглядывать в окна или зазывать внучков домой, а то и грозить вечерними родительскими карами. Иногда этого кустарного «педмомента» хватало, и мы занимались чем-нибудь более спокойным.

С ранней весны и до осени мы чем-нибудь промышляли. Первым делом добывали березовый сок. Иногда и кленовый тоже собирали. Берез вокруг домов много, и мы на ночь ставили бутылки из-под лимонада или пива. И спешили утром к ним, чтобы отведать этой сладковатой жидкости с ароматом и привкусом арбуза. А может быть, нам казалось, что сок таков. Кленовый сок, вроде бы слаще, но не было в нем того запаха и вкуса, что в березовом.