Мультики по телевизору в этом доме сегодня смотреть некому…

(газета «Ухта» от 30 марта 1994 года)

«Пусть эти тети вас и кормят», – с такими словами 34летняя женщина оставила в поссовете Водного двух своих дочек. Пока служащие приходили в себя, мамаши след простыл.

Беспрецедентный случай. Такого многострадальный посёлок ещё не видел. Работница завода «Прогресс», которая всегда была на хорошем счету, исполнительная, трудолюбивая, матьодиночка, растившая трех дочерей (старшая уже учится в другом городе). Февральским вечером она решила привлечь внимание городских властей весьма неординарным образом.

Девочки шести и девяти лет сидели тихо, как мышки, боясь тронуться с места. Ведь мама сказала сидеть здесь. Заместитель председателя поселкового Совета распорядилась поместить детей временно в местную больницу в надежде, что мать одумается. Чего не сделаешь в состоянии аффекта! Прошло три дня. Но мать не пришла. И девочек определили в Ухтинский приют.

Строки из письма Татьяны О.:

«Пошла я на этот шаг вынужденно, как бы я ни старалась, мне их не прокормить и не одеть. Мой доход составляет 45 тысяч на всех нас».

По справке из бухгалтерии «Прогресса», в январе этого года женщина заработала 56991, а в феврале – уже 103 тысячи рублей.

«Чисто почеловечески я её жалею, – говорит зам. председателя поссовета Нина Ивановна Крашенникова, – но как мать я не понимаю. Как она может спасть в своей квартире одна, без детей…».

Неоднократно к Татьяне О. приходили из поссовета, смотрели, как она живет, сочувствовали. В декабре ей была даже выделена помощь в размере 61 тыс. рублей. И потому, наверное, акция матери привела власти в состояние шока. Эта семья всетаки считалась благополучной. Детей в Ухте бросают, но это бродяжки, алкоголики, в общем, лица самого аморального поведения. Про Татьяну О. этого не скажешь, да и дети всегда ухоженные.

Строки из письма:

«Пришла ко мне комиссия, посмотрела, как я живу, а теперь твердят, что, мол, я должна продавать вещи. И этим выйду из положения. Я сказала, что из квартиры ничего продавать не буду. Не для того я зарабатывала болезни, чтобы опять ничего не иметь. Я знаю, дети меня этим не упрекнут, я для них и жила. Жалко, очень жалко детей, только они меня и поддерживали».

Сознавая всю бестактность своего визита, я всетаки пришла в гости к Татьяне О. Думала, насколько должно быть неуютно этой женщине рассказывать о своих бедах и унижениях. Но обманулась. Татьяна не выглядела смущенной…».

Посмотрев на хорошо обставленную трехкомнатную квартиру, я реально недоумевала. Сразу както вспомнилось, когда мужу не платили зарплату, я просто продавала вещи, эта же судьба постигла наши ваучеры, нужно было купить сыну сапоги. И, конечно, в материале это чувствовалось. И, тем не менее, бытие этой семьи мало чем отличалось от жизни нищенских трущоб.

Вот что я записала со слов соцработников и самой героини статьи:

«В отчем доме девятилетней Свете приходилось вставать в половине шестого утра. Маме к 8 на работу, а Надю кто в детский сад отведет? Вечером скудный нищенский ужин – и за работу. Мама – на сдельщине. Сколько деталек собрал, столько и получил. И хоть выполняют план на 150 процентов, из–за низких расценок зарплата – кот наплакал. Вот и приходится брать работу на дом, отсидев, не вставая, над проклятущими деталями рабочую смену. Бывало, до 11 часов вечера помогали девочки маме, что не только утомительно, но и небезопасно. Потом всю ночь тело чешется… Недаром у многих работниц «Прогресса» – хронические заболевания.

Не хватает денег – работай! Но где? На Водном, как мне сказали в поссовете, нет работы для женщин. Татьяне предлагали идти на свинарник. Отказалась, и не потому, что работы боится.