Так вот, по ночам я часто оставалась одна.
Мама уходит, гаснет свет. «Спи, какая тебе разница, здесь я или нет?»
«Мама молодая», – вторит ей подруга. Ух, как я ее ненавижу.
Мне четыре, и я знаю наверняка, что в квартире много тараканов: если не мы, то соседи уж точно дают им раздолье. Я знаю и то, что тараканы выходят наружу по ночам. Я видела, как они кишат в стоке ванной. Пришли на водопой, черти.
Чертей звала по ночам баба Люба за стенкой, а я в ее ведьмины силы верила.
Гаснет свет.
Я жмурюсь и залезаю с головой под одеяло.
В моем воображения тараканы почти кубриковским потоком крови заливались в комнату. Тараканы на полу, на шкафах, на тумбочке и, что самое страшное, на кровати.
Тараканы приходили за мной.
Утром, когда после беспокойного сна я все же просыпалась, тараканов не было, но как же я страшилась проклятой ранней южной темноты, когда мама снова меня бросала, а я снова оставалась наедине со своим врагом: всего лишь ребенок против бесчисленной и неумолимой армии.
Именно тараканы. Не пауки, саранча, медведки, двухвостки, сколопендры, змеи – постоянная крымская живность.
Тараканы – вот кого я ненавидела.
Поэтому когда Ирина, хозяйка квартиры, в которой мы с мужем (студенты чуть за двадцать, уставшие ютиться по общажным коридорам и укрываться в ванных) решили снять комнату, упомянула тараканов, я сразу насторожилась.
– Квартира, значит, двухкомнатная, но вы снимаете только одну. Спальня закрыта. У вас гостиная, 17 метров, светлая, чистая. Проводили санобработку. Тараканов нет.
Мы нашли единственное объявление, в котором крупными буквами стояло «АГЕНТАМ НЕ ЗВОНИТЬ, САМИ АГЕНТЫ», а к жильцам не предъявлялось непомерных для студентов требований. Снять комнату в квартире без соседей предлагалось аж за десять тысяч рублей. Своя комната, тараканов нет, кроме нас, жить никто не будет.
Все это я держала в голове, пока мы поднимались по лестнице, отчетливо отдающей кошачьими (так я надеялась) экскрементами. Дверь в квартиру оказалась деревянной, ее как будто и не меняли с постройки дома. В коридоре Ирина щелкнула выключателем.
– Лампочка перегорела, видимо, – с тенью облегчения выдохнула она.
Дверь в комнату была куда серьезнее: металлическая, с двумя замками и глазком. Повозившись с ключами, Ирина наконец распахнула дверь и с улыбкой начала:
– Вот так мы и жи… – крякнула. – Ой!
Я растерянно оглядывала квартиру: обои от окончательного падения спасали лишь плакаты с полуголыми девицами, повсюду торчали бутылки и полные пепельницы, гардина тряпкой свисала на середину окна, а посреди комнаты в завершение эстетики декаданса лежало давно затвердевшее разбитое яйцо.
Тараканы бы все смели, мелькнуло в голове.
Ирина погрызла ногти, откашлялась и деловито спросила:
– За девять возьмете?
Мы с мужем переглянулись: яйцо оттереть проще, чем терпеть соседей за стенкой.
Рассчитались.
Яйцо отскоблилось от линолеума минут за сорок, на уборку ушел еще месяц. За это время я поняла, что если в гостиной пили, курили, жарили яйца и девушек из журнала «Флирт», то на кухне, в ванной и в коридоре жгли мебель, пили боярышник и ходили под себя.
В войне с хаосом с целью построить в нашей квартире полноценное хюгге я взяла на вооружение текстильный отряд особого назначения из братской «Икеи». Но на пути к мещанскому уюту оказался нарушитель, куда более злостный, чем обычный бардак.
Тараканы.
Посеревшие без света шастали по платяному шкафу. Рыжие бегали по холодильнику и столу. Черные обитали в ванной. Больше всего я ненавидела белых. Белый таракан – урод вдвойне.
Терпение лопнуло, когда я нашла их логово в поддоне чайника. Того самого чайника, который я ставила, чтобы намутить себе стереотипного какао, чтобы усесться на широкий подоконник, завернуться в свежекупленный плед и погрузиться наконец в собственноручно организованное хюгге где-то на забытой богом окраине Ясенево, но все еще по верную сторону МКАД, радуясь, что пробилась, что смогла, что мне больше не нужно находиться в коммуналке-сталинке или общежитии-хрущевке, что мне не нужно оставаться человеком второго сорта. А эти тараканы, эти выгоревшие – от вечного жара? от недостатка солнца? – тараканы, угнездившиеся прямо внутри моего чайника, вновь объявляли мне войну, напоминая о том, что можно вывезти девушку, но не из девушки, что ты все еще тот же самый таракан, который ищет себе местечко потеплее да понадежнее, куда вечная тапка провидения все же не долетит.