Литературно-художественный журнал Журнал «Юность» №09/2022 читать онлайн страница 1

Вперед

Журнал «Юность» №09/2022 Литературно-художественный журнал

На 1-й странице обложки рисунок Екатерины Горбачёвой «Сентябрь»

Поэзия

Юлия Горбунова

Родилась в городе

Великие Луки в 1990 году. Поэт, историк, автор трех поэтических сборников. Живет и работает в Иванове.

«я – маленький человек…»

я – маленький человек,

маленький и нагой.

внутри меня – лес,

а в коробе за спиной – звезды.

я – маленький человек,

я для кого-то космос,

но для кого?

я – маленький человек,

я – миленький человек,

я – хиленький человек,

я – хлюпенький человек,

я – хромой человек.

где мои ноги?

крылья?

убогие руки,

где они?

я – маленький человек,

я не человек,

человек не я,

я ли не человек?

человек —

это море внутри меня,

это поле внутри меня,

а я – нет.

я – земля.

посмотри, я уже земля.

я – маленький человек.

ну же, возьми меня

за руку.

оставь все,

просто, без слов

возьми меня за руку.

пусто руке.

я – маленький человек.

я без сапог, ты в сапоге

одном.

каково это?

в сапоге одном,

на крыле одном,

в рукаве одном —

холодно?

а мне тепло.

я – маленький человек.

я стою под зонтом посреди улицы,

а люди говорят, что у меня нет зонта,

и не предлагают свои,

смеются,

дураки.

а у меня есть зонт

в виде твоей руки.

и этого достаточно.

7 мая 2018 года

«трещат цикады, тонкий полумрак…»

трещат цикады, тонкий полумрак,

сквозь рябь рябин проглядывает осень.

она – придет и никого не спросит,

и звезды окунутся в облака.

мне снилась смерть – она явилась белой

старухой ветхой с копнами волос,

с глазами, полными дождя и слез,

с глазами, полными ночного неба.

и не было ни крова, ни ночлега

от пристального взора,

и рука

скользила медленно по краешку листа,

где стих таился, празднуя победу

над хаосом мыслительного бреда,

над глупостью и тщетностью творца.

смерть засмеялась, а затем – ушла,

оставив тишины звенящей эхо.

на горизонте вспыхнул луч рассвета,

погасли звезды, скрылись облака.

28 мая 2020 года

Татьяна Стоянова

Поэт, куратор литературных проектов.

Родилась в 1990 году в Кишиневе. До 17 лет жила на юге Молдовы, в Гагаузии. В 2008 году переехала в Москву. Училась в РГУТиС и Московском государственном университете печати. С 2015 года занимается продвижением современной русской литературы в издательстве «Редакция Елены Шубиной». Переводит стихи с румынского и гагаузского и других языков. Участница поэтического семинара Дмитрия Воденникова в школе «Пишем на крыше». Автор сборника стихотворений «Матрешка» (2019).

Участие в премиях: премиальный лист литературной премии «Поэзия» в номинации «Стихотворение года» (2020), VI Международный литературный конкурс «Верлибр-2020» (1-е место), III Международный конкурс «Поэзия Ангелов Мира» (победитель второй степени, 2021), длинные списки литературной премии «Лицей» (2020) и Волошинского конкурса в номинациях «Время порывисто дует в лицо…» («Символы современного мира в поэзии») журнала о поэзии «Prosodia» и «Ниностихотворение» (2021).

Лето

Никаких новостей, кроме

конца света.

Солнце перевалило

за середину лета.

У ног примостился больной

котенок,

зевает и тычет носом

в меня спросонок.

Смахнула с мохнатого уха

большую муху.

От ветра в степи —

ни слуху, ни духу.

Поет детвора во дворе:

дождик, брызни.

Никаких новостей, кроме

начала жизни.

Стамбул

В Стамбуле солнце,

и коты мурчат,

прикрыв глаза,

на теплом тротуаре.

И кто-то снова

пишет в общий чат,

что наша жизнь

сейчас

уже в разгаре,

что на Босфоре

чайки хлеба ждут,

что отплывают

в Азию паромы.

И за каких-то

несколько минут

мне эта жизнь

становится знакомой.

Как закипает кофе

на песке,

гранаты

миг за мигом

вызревают,

так я иду по жизни

налегке,

еще не зная,

как это бывает.

Тюльпан

в моем дворе цветет тюльпан,

копают свежую могилу.

с костра сняла я с рисом чан

и всех соседей угостила.

из ста квартир осталось семь,

дома – как угольки в кострище.

наш город был другим совсем,

наш город был живей и чище.

а как там дети? знать бы, но

мой телефон сгорел давно.

надеюсь только я на бога.

«тебе горячего немного?

поешь, еще припасено».

тюльпан цветет, я не срываю.

пускай растет, раз выжить смог.

ведь наша жизнь здесь вся такая —

с крестом у холмика росток.

22 апреля 2022 года

Волокно

Я мирно сплю и мирно пью вино,

и даже пол мету в подъезде мирно.

Я мир пряду, как будто волокно.

За нитью – нить: усердно, ювелирно.

Я мир пряду, потом вяжу, как плед.

И укрываюсь им от этих бед.

Укутываюсь им, как в белый кокон.

Живу без снов, живу без слов и окон.

И я не знаю, кем я стану там,

кем назовут меня, когда при свете

я выскользну из мира, как из сети,

к другим, не рукотворным берегам.

4 июня 2022 года

Руины

Я бы стала стареть, как стареет стена Эк-Балама:

сквозь ступени ее прорастают деревья в тени.

Я бы стала стареть – точно так же, как бабушка, мама,

и как сотни до них исчезающих женщин родни.

Я бы стала стареть, затерявшись в тех джунглях – руиной,

чтоб тропу до меня прорубить не нашлось топора.

Я бы стала стареть, покрываясь окраской змеиной,

забывая о том, как на самом я деле стара.

Я бы стала стареть, игуан пригревая на камне,

приютив муравьев под обломком, где ниже трава.

Я бы стала любить свою старость, поскольку она мне

показала бы, что, исчезая, я все же жива.

«Я бы хотела с тобой провести свою старость…»

Я бы хотела с тобой провести свою старость.

Это та самая необходимая малость,

что для меня составляет основу событий.

Я, словно дом, что усвоив закон перекрытий,

стал неустойчив в своем равновесии шатком.

Слишком привязан к спонтанным словам, беспорядкам.

Слишком зависим от снов и касаний постельных.

Я не хочу, чтоб мы встретили старость раздельно.

Где-то есть день, когда гостьей она постучится,

чтоб рассмотреть, как родными становятся лица:

схожесть в улыбке и смехе, морщине межбровной.

Близость любовная, к старости ставшая кровной.

Где-то есть день, где встречаем мы старость у дома,

словно соседку, как будто с ней вечно знакомы,

и предлагаем остаться сегодня на ужин.

Ты и тогда, и сейчас – будешь рядом мне

нужен.

Ты и тогда, и сейчас – мое горе и радость.

Я бы хотела с тобой провести свою старость.

Минуты молчания

На самом же деле главное происходит именно там.

А мы только фоновый шум, только ветер – уста к устам.

Мы о стену горох, вода, что из крана (кап-кап) течет.

Мы часы, что стрекочут, словно не закончился их завод.

На самом же деле здесь должна стоять тишина.

За каждую жизнь, неважно, откуда ушла она.

Минута к минуте молчания – вот она для меня,

основа не наступившего для погибающих дня.

На самом же деле я боюсь не оплакать их всех.

Одной залатать невозможно пустоты земных прорех.

Молчание – суть страдания. Молитва тогда сильней,

когда в онемевшем горе уже не мешают ей.

Проза

Павел Крусанов

Родился в 1961 году в Ленинграде. Окончил географо-биологичесний факультет Ленинградского педагогического института им. А. И. Герцена. В первой половине 80-х – активный участник музыкального андеграунда, член Ленинградского рок-клуба. Работал осветителем в театре, садовником, техником звукозаписи, инженером по рекламе, печатником офсетной печати, редактором в издательствах. Автор восьми романов и нескольких сборников малой прозы. Отдельные произведения переведены на сербский, словацкий, болгарский, немецкий, итальянский, английский и китайский языки. Лауреат премии журнала «Октябрь». Четырежды финалист премии «Национальный бестселлер». Финалист премии «Большая книга». Лауреат премии «Созидающий мир».

Белая тень

Вчера Петр Алексеевич славно пображничал с Цукатовым и Иванютой в трактире на Кузнечном. Давно они не купались в струях такой дружеской сердечности и не опрокидывали рюмочку под такой занятный разговор. Обошлось без мелких капризов Иванюты (хочу блины – вот такой длины), забавных в отдельности, но тяжелых в охапке, и без цукатовской заносчивости (не дорог твой кирпич, дорог мой жемчуг), вынуждающей собеседника к ответным колкостям или напряженной сдержанности, вредным для безмятежного духа застолья. Да и сам Петр Алексеевич не нудил – все шло легко, вдохновенно, как в юности. Ощущение душевности не отравила даже поджидавшая дома отповедь Полины, полная старых обид и запальчивых упреков: ничего не попишешь – пьянство и в самом деле здорово отвлекает от семейной жизни.

Профессор Цукатов рассказывал о необычайном случае везения из давних времен: однажды студеном он, волжский паренек, приехавший в Ленинград ковать ученую карьеру, шел по улице голодный и бедный, мечтая о скромном пирожке и чашке бульона, – денег не было даже на такую чепуху. Ему запомнилось: вокруг – охристая симфония Садовой, а небесная лазурь над ней, черт дери, полна такой чистоты, что уже походит на сияющий звук, от которого слепнут глаза и закладывает уши. Кажется, стоял апрель. Как писал Гончаров, провинциал поначалу всегда объявляет войну тому, что есть в столице и чего нет в его Новогородищенске, – Цукатов выпадал из этого правила. Он сразу принял Ленинград со всем его холодным великолепием, мечтал овладеть поразительной техникой его убийственной вежливости и считал себя вполне счастливым: с первого раза он не поступил в университет, но проявил упорство – вернулся домой, год отработал на заводе, дававшем бронь от армии, усердно готовился, и в результате вторая попытка оказалась успешной. Что касается денег – их не было потому, что три дня назад он на остатки стипендии и тех средств, которые ежемесячно присылали родители, купил в комиссионке банджо. Страсть к извлечению гармоничных звуков была его вторым жизненным движителем, но в сравнении с тягой к науке – факультативным. В его комнате в общежитии уже составился небольшой музыкальный инструментарий: гитара, деревянная блок-флейта, альтовая продольная и вот теперь – банджо. Не просто вообразить себе звучание такого квартета. Уже второе утро он просыпался в этой комнате от голода, ехал в университет, в студенческой столовой брал бесплатный хлеб и жевал на лекциях, однако ни минуты не сожалел о покупке. В юности Цукатов был идеалистом и разносторонней личностью.

Вперед