На самом деле я боюсь назвать эту историю иначе… До четырёх лет я жил в деревянном доме на улице Курская канава. Сейчас такой улицы даже не существует. На её месте громоздится корпус завода «Серп и Молот». Завод тоже канул в лету. Но не в этом дело. Главное – мы там жили, а летом снимали дачу в Царицыно, у деда Егора. Там было хорошо. Историй и про этот эпизод моей жизни будет масса. Меня там все очень любили. Я был самый маленький, и местные ребятишки за мной ухаживали. С их помощью у меня завёлся своеобразный аквариум: эмалированный таз с рыбками, которых дети отлавливали для меня в местной речке. Речка была с плотиной, как сейчас помню. Ещё у местной детворы было знаменательное дерево. Как говорили, пробковое. И правда, оно было полое внутри и мягкое. Таких, как я, тогда там могло поместиться не менее пяти.

Некоторые эпизоды я знаю только по рассказам родителей.

Ну, например, как на меня напал индюк.

Или как дедушка Дмитрий Петрович ловил попугайчика.

Придётся и этот текст позже дописывать.

Возле плотины и речки – название речки не помню – был холм. Я и мама на этом холме загорали. Вид был прекрасный. Мы сидели на травке. Ну не совсем на травке, а на одеяле, постеленном на травке. И за несколько дней до происшествия мама стала слышать под землёй удары. Мы приходили, сидели… И в последний, точнее, в крайний раз, маме стало тревожно, удары участились… И мы ушли. Правильнее сказать – меня унесли. Только дошли до снимаемой дачи, как раздался грохот, над деревней появился огненный шар, и возник «ядерный гриб».

Началась паника. Взрослые похватали вещи и документы и бросились на станцию… Потом выяснилось – взорвался газ.

А взрыв произошёл как раз на том месте, где мы с мамой загорали. Господь спас. Вовремя ушли.

Как это ни странно, но это место после взрыва до сих пор перед глазами стоит. Всё черное, именно чёрное, и обгоревшие столбы… То ли телеграфные, то ли электрической сети.

Но этот текст я ещё буду дописывать. Уж больно яркие воспоминания, особенно о рыбках и попугайчике.

Моя мама (Ефимова (в девичестве Фомичёва) Александра Сергеевна) рассказывала такую историю.

Деревня Юрятино (её родина; наверное, село – церковь была) горела на её памяти дважды.

Первый раз от их дома сохранились только крест и икона. Во второй раз – маме было пять или семь лет – пожар случился в конце августа.

Было очень жарко, взрослые были на току. Загорелась изба бабушки «со странностями», огонь очень быстро перекинулся на соседние дома, а взрослых не было. В Юрятино остались только старики и дети. Мама побежала к родственнице, монашке, и спросила:

– Что делать?

Та в ответ:

– Освещённые крашенки есть?

Мама:

– Есть, за иконой лежат.

Та:

– Возьми крашенку, «Отче наш» знаешь?

– Знаю.

– Вот с «Отче наш» три раза вокруг дома обеги, да в самое пекло и брось…

Мама рассказывала: – Бегу вокруг дома, а платье короткое, кругом крапива… Я чешусь и повторяю: «Отче наш, Иже еси…» Обежала три раза и побежала в сторону пожара, а огонь уже близко, хорошо дом две большие ветлы защищали. Добежала до пожара и в самое пекло, как мне казалось, крашенку и бросила.

И тут загудело, поднялся вихрь, и огонь повернул вспять…

А на другом конце деревни вышла женщина с Казанской, и огонь ушёл в поле…

Ещё она рассказывала, что, пока пожар не потушили, она, от греха подальше, вытащила из дома сундук.

Так его потом пятеро мужиков в дом несли, а ей было то ли пять, то ли семь лет!

И ещё поросёнок со страху Протву переплыл, и его мужики ловили…

Пожар потушили бойцы-пожарники из Серпухова.

Приехали не быстро, но успели. Деревню отстроили.