– Да… Настоящие учителя – это настоящие люди, люди с большой буквы. Для нас примером всегда был и будет он, наш учитель. Здесь мы не озлобились, мы просто научились прощать… Он был таким… Безобидный человек… Его тоже часто били, били нещадно, до потери сознания… Но после того, как мы смогли донести письмо высокому начальству, здесь сменили руководство лагеря, и новые начальники уважали его, хотя это были бывшие фронтовики. И это они разрешили похоронить его здесь. У него что-то было с желудком, умер как-то быстро.

– Мы голодали, но он ещё хуже… Он отдавал нам своё последнее… Тощий был, но жилистый. Часто пил чай, но не ел… Видимо, это и сказалось… Но боюсь, что побои сделали своё недоброе дело… Мы его долго ждали, думали, его отпустят, он был хороший, добрый человек…

– Да, его дело было пересмотрено. Через месяц его должны были отпустить… Но, видимо, судьба такая… Он так хотел поехать домой, в Арылах… К нему не приходило ни одно письмо, как и нам… Но он писал. То Петьке, то Мишке, то кому-то. Никто не ответил.

– Мы не получали письма, странно.

– Ничего странного, цензура, наверное, постаралась. Ещё он писал любимой девушке Маис… Он нам много рассказывал о ней. Это был идеал земной женщины для нас. Я до сих пор представляю её чёрные косы, карие глаза, белое личико… Странно, но таких большинство из нас и выбрало в жёны.

Они ни разу не целовались, просто держались за руки. Но он и она понимали друг друга без слов. Он говорил, что она будет ждать его до конца своей жизни. Учитель был уверен в этом.

– Маис, Маис… Да, как я не догадался сразу, – это моя старшая сестра Мария. Так на якутский лад зовут некоторых. Майыс – так будет правильно – училась в школе вместе с ним, стала учительницей, не вышла замуж. Так и жила одна около того места, где мы учились… Да, это она… Точно… Я видел у неё его портрет и шапку.

– Говоришь, жила… Сейчас её нет?

– Да. Я недавно приезжал на её похороны и навестил свою старую школу.

– Значит, ждала его до конца своей жизни, как он и сказал…

Это было в далёкое и не очень далёкое советское время. Я, студентка сельскохозяйственного техникума, собралась на новогодние каникулы домой в далёкий район Сунтар и сидела в аэропорту города Якутска. Пятидесятиградусные морозы с туманами и без туманов стояли в те дни. В то время большим уважением пользовались герои труда, и ночью почти пустой самолёт улетел с орденоносцем – дояром Владимиром Африкановичем Михайловым. Имя его запомнила из-за странного отчества. Поэтому, опасаясь, что следующий самолёт вылетит туда тоже ночью, решила переночевать в зале аэропорта.

Время тянулось медленно, знакомых почти не было. Старшая сестра Анна снабдила меня провизией: десяток сваренных вкрутую яиц, столько же пирожков. Буфет в аэропорту работал из рук вон плохо.

Нескончаемые очереди злили всех. Поэтому я доставала пирожки и яйца по мере появления сигналов от проголодавшегося желудка.

От нечего делать присматривалась к другим пассажирам. Напротив меня сидела старушка, похожая чем-то на мою мать. Особенно бросалась в глаза её одежда: большой клетчатый платок, чёрный велюровый полушубок, такие же чёрные валенки. Я поздоровалась, когда она обратила внимание на мою персону. Разговорилась с ней. И она рассказала мне эту похожую на сказку историю, которая помогла скоротать ту зимнюю тёмную ночь в аэропорту…

У них, где-то под Новосибирском, растут прекрасные, стройные голубые ели. И жили там, в лесном кордоне, муж с женой. Муж был лесничим, охранял эти леса с необыкновенными деревьями. Но однажды исчез во время снежной бури. Следов обнаружить не удалось. Вместо него жена стала работать лесником…