У Сони екнуло сердце. Неужели она забудет саму себя даже прежде, чем потеряет тело? Осталась ли еще любовь к маме, свету, жизни? К соцсетям, в конце концов…

В голове метались странные белые вспышки. Чужие воспоминания – лошади, золотые бляхи, повозки, жертвоприношения – вспыхивали под один удар сердца и исчезали под второй. Пришлая душа, пока еще ущербная, гуляла по крови, как вирус.

Соне пришла на ум фраза, сказанная Антоном на свадьбе: «‎…если вдруг с мамочкой что случится, останешься со мной». К этому дню ее настоящая мама уже была мертва. Должно быть, кочевница переселилась в новое тело в спешке, лишь бы сбежать из умирающей старухи, и быстро поняла, что с астмой жить не хочет. Возможно, думала Соня, ее юное тело всегда было их целью. Только кочевница не хотела оказаться в детдоме. Не хотела, будучи взрослой по уму, жить ограниченной жизнью ребенка. Они заключили брак ради удочерения, и тогда Антон, не скрывая радости, проговорился: «‎ты останешься со мной».

Когда она об этом подумала, одна из белых вспышек в голове стала отчетливее. Соне удалось увидеть глазами старухи, как та подмешала какой-то порошок ей в еду. Так объяснилось недомогание, от которого она страдала, когда мама болела за закрытой дверью, а квартирантка умирала. Это была не черная полоса в жизни, ее травили.

Соня затряслась от озноба. Следующая белая вспышка дала ответ на страшный вопрос о прошлом. Она увидела маму, еще настоящую маму, в большой спальне. Услышала, как бледные губы шепчут: «‎Берите мою кровь, только дайте Соне противоядие. Пусть она живет». Пазл сложился. Не котята на желтом фоне – кое-что жуткое. Оказывается, маму заставили подчиниться шантажом. Мама любила ее. До самого конца.

Соня только теперь заметила, что та рука кочевницы, что не лежала в черепе, была привязана к спинке стула. Значит, обмен телами произойдет сейчас, и они избавятся от старой оболочки и лишней души, ее души.

– Вам совсем меня не жаль? – спросила она.

Папа хмыкнул и ответил:

– Ты пока чистый лист, незаполненная душа. Твой жизненный опыт – ничто по сравнению с нашим.

– Нет, вы просто боитесь смерти!

– Деточка, не злись. Нам нужно твое тело, ничего личного.

Соняобратилась к кочевнице:

– Сколько в тебе осталось от мамы?

Та пожала плечами:

– Все воспоминания еще тут, солнышко. – Она постучала по виску. – Только чувств никаких.

И Соня прекрасно поняла, что мама хотела сказать. Ведь ее собственная личность уже начала распадаться.

– Вы же можете оставить меня в живых? – спросила она.

– Конечно! – Антон ни секунды не помедлил с ответом, и из этого явно следовало: он врет.

Соня изобразила облегчение на лице.

Стоило обратиться к собственным мыслям, как вернулись белые вспышки. Одна из них распалилась, стала трещащей и яркой, как молодая звезда. Реальность отплыла в сторону, и Соню поглотило чужое воспоминание.

Самый долгий день ее жизни начался и закончился в Белой бухте. Она, юная, пышногрудая девушка, обрекла себя на страшное испытание, когда влюбилась в улыбчивого и вместе с тем холодного жреца, одного из белокровных, и решила во что бы то ни стало разделить с ним вечность.

Рано утром она оделась в церемониальные одежды, поела, сидя на земле, и вместе с несколькими воинами отправилась к месту, где должны были хоронить царя.

Вокруг заранее подготовленной ямы стояли слуги и держали подле себя стреноженных лошадей. А поодаль длинной нитью распределилась конница. Никто сегодня не сможет убежать из Белой бухты.

Неделя кошмаров, вызванных настойкой из степных трав, подточила силы ее тела, однако еще оставалась решимость одолеть путь, ранее пройденный ее возлюбленным. Еще горело желание стать ему достойной парой.