К моему удовольствию, какая-то толстая тетка, сидевшая на лавке, разговорилась-таки, и из ответов тетки на вопросы стало ясно, что я, в целом, прав: костромской автовокзал находится где-то поблизости, оттуда ходят рейсовые автобусы, существует четкое расписание их движения – и, безусловно, на одном из этих автобусов я смогу отсюда уехать. Только вот она, тетка, тоже не знает точно, как мне пройти к вокзалу. Она, эта толстуха, тоже тут проездом, и поэтому не помнит в точности, как туда пройти. Но вокзал где-то тут, рядом, и поэтому мне, – читалось во взгляде и тоне тетки, – нужно просто здесь погулять, осмотреться. Дело-то нехитрое, всё рядом, в шаговой доступности, а все вокзалы в провинции одинаковы, каждый из них можно обойти за три минуты.

Я тоже так считал. Сколько уже таких вокзалов я оставил позади! Поэтому после разговора с толстухой я воспрянул духом – и чуть ли не бегом побежал вперед, надеясь очень быстро найти и вокзал, и камеру хранения.

Я свернул куда-то, то ли направо, то ли налево, потом свернул еще раз. Как назло, никакой более-менее широкой площади, какие обычно бывают рядом с вокзалами, после этих поворотов мне не встретилось, – я увидел лишь вход в какой-то туннель. Вход, однако, был настолько широк и даже, похоже, утоптан ногами множества когда-то прошедших здесь людей, что я, нисколько не сомневаясь в правильности своего выбора, быстро спустился по ступенькам вниз: ведь, вполне вероятно, именно этот туннель и мог вывести меня на привокзальную площадь.

Не тут-то было! Спустившись, я мгновенно понял, что мне надо срочно возвращаться обратно: туннель был столь длинен, столь далеко под землей простиралась эта широкая и высокая бетонная труба, что дальнейший путь по ней не сулил мне ничего хорошего.

Как ошпаренный, я выскочил наверх, обратно на улицу – и ринулся назад, по своим же следам. Теперь я понимал, что напрасно ушел от того места, где мне, пусть и нечасто, попадались люди: у людей хоть что-то можно спросить. Находясь среди них, можно хоть на что-то надеяться. А на что можно надеяться в пустынном туннеле, где нет ни одной живой души?

Я почти бежал, стараясь вернуться на старое место. Смутно чувствовал я, что и толстая тетка могла ввести меня в заблуждение, по обычной людской привычке не вдумываться глубоко в чужую проблемную ситуацию. Лучше было бы спросить кого-то еще, – и я вертел головой по сторонам, высматривая людей.

И тут, по счастью, увидел знакомое лицо. Я узнал его – оно принадлежало молодой женщине, с которой меня что-то связывало: вполне возможно, мы вместе с ней ехали сюда, в Кострому, в рейсовом автобусе. Я бросился к женщине – и уже по первым ее ответным репликам понял, что всё так и есть, что я опять, слава Богу, прав в своих смутных предположениях-припоминаниях, а значит, не всё потеряно, значит, надежда на скорый отъезд из этого города у меня есть. Женщина даже заставила меня припомнить, что наш с ней автобус, – тот автобус, на котором я вместе с ней и другими людьми приехал в эту Кострому, – не сразу прибыл на вокзал, а прежде заехал в другое место, сделал остановку рядом с неким магазином, и вот там-то, в этом большом магазине, оказывается, и устроена для всех проезжающих камера хранения – большая, просторная, в которой все и всегда оставляют свои вещи. И вы, – убежденно говорила мне женщина, – вы наверняка оставили свои вещи именно там, в магазине, а не на вокзале. На вокзале, естественно, камера хранения тоже имеется, но вы, – всё более и более возбуждаясь, говорила женщина, – оставили свои вещи не в ней, а именно в магазинной камере, иначе и быть не могло!