***

Высокий стиль перенимаю,

Своею музой называю,

Тебя от сердца воспеваю,

Но, кажется, наоборот:

Как будто под ноги бросаю,

Все чувства наши опошляю,

Слова ненужно распыляю,

Филологический банкрот.

***

С могучим дубом долго говорил

О жизни одинокой

Среди долины ровныя.

Он слушал вдумчиво

И листья сыпал

В карманы оттопыренные мне,

И желудями бил по голове.

Потом совсем замолк он,

Не привыкший отвечать.

Я с дубом говорил,

А он со мной молчал.

***

Я в Москве, а ты далече.

Как дождаться новой встречи?

Чтоб зажечь горючи свечи

И тебя к себе привлечь,

Чтобы волосы на плечи

Распустить на долгий вечер.

Чтобы волосы, чтоб плечи,

Чтобы тело не беречь,

Чтобы время не стеречь…

Как дождаться новых встреч?

***

Дождём умоюсь, как слезами,

И в путь-дорогу не спеша

Отправлюсь лёгкими ногами,

Просторным воздухом дыша.

Оставлю всё, что было мило,

Забуду боль, тоску, обман,

Срастутся порванные жилы,

Уйдёт в туман слепой дурман.

В дали далёкой ветром сгину,

А может, надышавшись всласть,

Шатёр дождя в полях раскину,

Чтоб каплей в лепесток упасть.

Рассказ

И сейчас я объяснял это Сереге.

Серега не то сидел, не то стоял, прислонившись к капоту своего «Опеля», и пристально смотрел на пластиковый стакан с кофе. На белоснежном капоте красовался дракон в языках пламени. Серега всем говорил, что это аэрография, но я точно знал, что это наклейка – я даже знал, где он ее купил.

– У меня в кофе плавает какая-то труха, – сказал, наконец, Серега, переводя взгляд со стакана на меня.

Я к тому времени уже закончил свой монолог и ждал реакции.

Солнце палило вовсю, жара стояла невыносимая, над каждой машиной на парковке дрожал столб раскаленного воздуха, и непонятно было, как Серега может так запросто прислоняться к своему капоту. Несколько деревьев, отделяющих асфальтовый пятачок перед зданием от проезжей части, роняли на газон жидкую тень.

Серега кивнул, и солнцезащитные очки упали с его лба на переносицу.

– Пошли в тень, – сказал он и осторожно отпил кофе. – Жарко.

– Очень смешно, – сказал я и заглянул в свой стакан – нет ли и в нем таинственной трухи? – буду я перед всем офисом на газоне стоять.

Серега досадливо крякнул, вытер со лба пот и снова отпил кофе.

– Это не кофе, а помои! – воскликнул он.

Он приезжал сюда раз или два в неделю, и мы всякий раз брали растворимый кофе в продуктовом на первом этаже. И всякий раз Серега говорил, что это не кофе, а помои.

Сейчас мы стояли у дверей продуктового, двери были открыты, и изнутри Серегина критика, наверняка, была хорошо слышна.

За деревьями сигналили в несколько голосов – там снова стояла пробка. Водители высовывались из окон, смотрели по сторонам. Некоторые выходили из автомобилей, стояли, облокотившись на двери, жадно пили воду.

– Надо, наверное, увольняться, – повторил я.

Из-за очков я не видел Серегиного взгляда. Серега держал голову ровно, не двигался, и я бы не удивился, узнав, что он вдруг решил вздремнуть.

– Ау, – позвал его я. – Ты тут?

Он медленно кивнул, отпил кофе и сморщился.

– Хочешь увольняться – увольняйся.

Я вздохнул. Серега задрал голову.

– Ни облачка, – сказал он многозначительно.

Он имел в виду, что ничто не помешает нам увидеть-таки солнечное затмение, о котором трубили в новостях и которое, если верить прогнозам, должно было состояться в одиннадцать сорок семь.

Я посмотрел на часы – двадцать минут двенадцатого.

В офисе только и разговоров было что о затмении. К сисадмину тянулась очередь – он расковыривал дискеты и выдавал каждому желающему по куску магнитной пленки. Мне тоже достался черный квадратик, но потом я встретил Вячеслава из магазина инструментов, делящего первый этаж с продуктовым, и узнал, что есть еще одна свободная маска.