– На что замахнулись? – переспросил Сюрприз.

– Ты не поймёшь. Неважно, я предлагаю вам дело. Через месяц-полтора переход вновь откроется, и будет новая поставка. Вы помогаете мне её принять. Если это будет корабль, помогаете отогнать его в европейский порт. Ребята ведь ничего не знают о вашем мире, им необходимы проводники. Ян погиб, вы займёте его место. Я, со своей стороны, гарантирую вам жизнь и буду находиться неотлучно при вас, пока не продадим товар. Половина выручки – ваша, на этот раз мы запросим двойную цену. Что скажете?

У Умельца загорелись глаза.

– Она, кажется, не врёт, капитан, – выпалил он. – Она сумасшедшая, но, похоже, говорит правду. Всё сходится, подумай. Им нужны посредники, и плевать, ради чего вся эта затея. Возьмём куш и отвалим в сторону, дальше пускай занимается чем угодно, уже без нас.

Сюрприз не ответил. Молча сидел, уставившись в пол, думал. Потом спросил:

– Самолёты и танки, говоришь? У вас есть войны?

– Давно уже нет. Но были. В последней войне погибло больше тридцати миллионов.

– Что? – переспросил капитан. – Сколько погибло?

– Тридцать миллионов, – повторила Милана. – С развитием технологий военные потери неминуемы.

Сюрприз поднялся.

– А ну, выйдем на палубу, – предложил он Умельцу. – Поговорим.

На палубе душный карибский ветер лениво перебирал волосы на головах двух покойников. Сюрприз подошёл к Яну, постоял, всматриваясь в лицо, затем кивнул компаньону. Вдвоём они перевалили грузное тело через фальшборт. Минуту спустя вслед за пришлым отправился Истопник.

– Ну? – заглянул в глаза Умельцу Сюрприз. – Что скажешь?

– Да что тут говорить. Дотянем до Кубы или до Гаити, отсидимся и через месяц, если повезёт, хапнем куш. Или ты что же, думаешь по-другому?

– Знаешь, я никогда не спрашивал раньше, – Сюрприз нахмурился. – За что тебя упекли?

Умелец хмыкнул, выплюнул за борт резинку и забросил в рот новую.

– За убийство, – признался он. – Думал подняться, пришил одного, а денег у него не оказалось. Что, осуждаешь?

Сюрприз хмыкнул.

– С чего бы, – сказал он. – На мне на самом трое жмуров. С учётом сегодняшнего – уже четверо. Но у меня в башке не умещается, как можно походя, ради невесть чего расшлёпать тридцать миллионов. В общем, так: никаких дел с этой сукой иметь не будем.

– Ты что, кэп? – Умелец от изумления перестал даже жевать. – Какие тридцать миллионов, о чём ты? Мало ли, что было там, откуда баба родом. Мы-то при чём? Хватанём куш и соскочим, и всё. От таких дел не отказываются.

– Отказываются, – бросил Сюрприз. – Про лис в курятнике ты слыхал? Так вот, я, должно быть, плохой человек. По таким, как я, тюрьма плачет. Я, если надо, человека пристукну как муху. И сожалеть не буду. Но есть кое-что ещё, парень. Лис в курятник я не пущу, ясно? Пускай даже это самые добрые лисы в мире.

Он повернулся к компаньону спиной и неспешно зашагал к корме. Движение сзади уловил шестым чувством, а может, попросту его ждал. Шатнулся в сторону – револьверная пуля прошла в дюйме от виска. Крутанулся на месте, в десяти шагах Умелец с перекошенным лицом перезаряжал. Выстрелить повторно он не успел.

Сюрприз опустил руку, разжал пальцы. Револьвер выпал и зазвенел по палубе. С минуту капитан стоял недвижно, смотрел, как корчится, расставаясь с жизнью, напарник. Затем, ссутулившись, пошагал в каюту.

Милана сидела на койке, привалившись к переборке спиной. Уперев связанные руки в колени и закусив губу, затравленно смотрела капитану в лицо из-под падающей на глаза вороной чёлки.

Сюрприз, покачиваясь с пятки на носок, постоял в дверях. С минуту молчали.

– Сейчас я тебя развяжу, – сказал, наконец, капитан, – и пойдёшь кидать уголь в топку. Пару суток потрудишься, небось, не загнёшься, – Сюрприз хмыкнул и добавил презрительно: – “благодетельница”.