«Пожалуйста, – взмолилась я, – лишь бы её здесь не было».

Чем дольше я разглядывала наложниц, тем труднее было отличить одну от другой. Я могла пройти мимо сестры и не заметить…

Тут сбоку от меня мелькнули пряди волос.

Я обернулась и увидела высокую девушку с родинкой на виске. Руки безвольно висят вдоль тела, глаза опущены. Это был взгляд испуганной, но ужасно усталой девушки, которая едва держалась за край пропасти, и пальцы её постепенно соскальзывали. Девушки, которая не сомневалась в том, что за ней никто не придёт. Что она совершенно одна.

Суён. Моя Суён.

Дрожа от волнения, я влилась в ряд наложниц, подобрала маленький камешек с земли и бросила в сторону сестры.

Она даже не оглянулась.

Я бросила ещё один.

Суён медленно развернулась, и я увидела на её шее синяк, похожий на отпечаток руки.

Как он…

Как он посмел…

В груди у меня загорелось яростное пламя. Моя сестра, воспитанная заботливыми и любящими родителями, которые и пальцем бы её не тронули, стала жертвой насилия. Руки у меня затряслись, и я слабо ей помахала, призывая подойти. Наши взгляды встретились, и на мгновение по её лицу прошёл блеск осознания, но оно тут же снова застыло бледной маской страха.

«Суён! – хотелось крикнуть мне. – Это я!»

Она отрывисто, но с силой махнула рукой. Уходи!

Это было рискованно, но всё же я подошла к ней и поклонилась.

– Госпожа, вас зовут, – произнесла я первое, что пришло в голову.

Наложницы на меня не смотрели, и в толпе тысячи женщин никто не заметил бы отсутствия одной.

– Сюда, – прошептала я, подхватив её под руку, и уверенно повела к помещению для слуг.

Поначалу Суён сопротивлялась, но затем обмякла, как увядший бутон, и я буквально волокла её за собой. Я ожидала, что у ворот не будут задавать лишних вопросов, но нас остановили, и надо мной прогремел голос стражника:

– Куда это вы собрались?

Меня застали врасплох, и я замялась.

– Куда мы…

– В уборную, – прошептала сестра. – Прошу… у меня болит живот.

У вторых ворот мы сказали то же самое, и вскоре подошли к помещению для слуг во внешнем дворе. Суён замерла на месте, тихая и неподвижная. Сейчас она казалась чужой, почти незнакомкой.

– Что ты здесь делаешь? – прошептала она холодно, отстранённо. – С ума сошла?

– Вовсе нет. Я просто хотела с тобой увидеться.

– Возвращайся домой. И больше сюда не приходи.

– Почему?! – воскликнула я.

– Я останусь здесь.

– Что ты такое говоришь? Неужели ты думала, что я тебя брошу?

Между нами повисла тишина. Я постепенно осознала, насколько нелепо прозвучали мои слова. Лицо Суён помрачнело.

– Что ещё я могла подумать? Два года мы жили вместе, но если бы ты знала, как мне было одиноко…

– Прости…

Мой голос надломился, и глаза защипало от слёз.

– Я ещё десять тысяч раз перед тобой извинюсь, когда мы вернёмся домой…

– Нет. Ты обязана меня оставить.

Суён оттолкнула меня, когда я попыталась её обнять. Она побледнела больше прежнего, отчего фиолетовый синяк на шее выделялся ещё сильнее. Меня окутал тяжёлый мускусный запах, исходящий от неё, немного солоноватый, но вместе с тем невыносимо сладкий, как перезрелые фрукты.

– Даже если попросишь уйти с тобой сейчас, я не соглашусь.

– Зачем ты так? Пожалуйста, выслушай. У меня есть план…

– Не желаю его слышать.

– Что ж, выбора у тебя нет! Не зря же я сюда пробралась, не зря провела столько дней в пути. Я найду убийцу, которого столь отчаянно желают отыскать, и попрошу у вана награду – попрошу вернуть тебя…

– Ты обычная девочка, и ничего не можешь сделать, чтобы меня спасти, – сухо произнесла Суён. – Здесь более тысячи женщин, которые мечтают вернуться домой, но не могут. Такая у нас судьба. Мы родились, чтобы нас поглотили.