У него совершенно не было полутонов – только черное и белое. Если он с кем-то дружил, то весь отдавался дружбе. Повторял слова Светлова: «Дружба – понятие круглосуточное». И нам действительно звонили и днем, и ночью. Того же он требовал и от друзей. А не у всех это получалось. Если же он кого-то считал непорядочным – то никакие силы не могли изменить его мнение.

Он дружил с выдающимся современным певцом, известным во всем мире, Николаем Путилиным, с которым познакомился на одном из первых Шаляпинских фестивалей, куда тот приехал никому неизвестным молодым парнем из Саранска. Он пел партию тореадора, Александр был в восторге, тут же пошел за кулисы, чтобы познакомиться. И уверял смущающегося Николая: «Вы будете петь в «Ла Скала». Рассказывал о новом таланте друзьям, врачам, курсантам. Организовал один из первых концертов Путилина в ДК «Сантехприбор». Кто-то посмеивался, мол, Александр опять «влюбился». Но прошли годы – и в итоге Николай пел и поет и в «Ла Скала», и в «Ковент-Гарден».

Александр был очень семейным человеком. Казалось бы, единственный ребенок в профессорской семье должен был вырасти избалованным, ничего не умеющим делать самостоятельно. Но это абсолютно не так. Он ведь рос в войну. В 1943 году им выделили участки на Казанке, вместе с мамой они ходили через весь город, сажали, ухаживали, а осенью носили урожай на себе. Он видел, как строилась семья его отца, который собрал вокруг себя всех своих сестер, а братьям помогал деньгами – и сам строил нашу семью по тому же образцу. И его родные все были на нем, и мои – тоже.

Дочек наших – Лену и Наташу – очень любил, но был строгим отцом. В 10 часов вечера они всегда должны были быть дома, а когда учились в институте – этот срок сдвинулся до 23.00. С любой просьбой девочки сначала обращались ко мне: «Мама, поговори с папой!» Но его первая реакция всегда была одинаковой: «Я категорически против!» Однако, думаю, эта строгость им пошла только на пользу. Наташа как-то сказала на дне рождения: «Мне повезло, что я родилась у хороших людей!»

Очень тяжело Александр переживал переход в детскую неврологию. Ему тяжело было видеть больных детей. Он порой приходил из больницы, сажал девочек на колени и часа два не спускал их с рук. И они даже не пытались вырваться, потому что видели, что с ним творится. Пытались отвлечь его разговорами.

Своих врачей-курсантов он очень любил, но и в то же время нещадно «мучал» при ответах. Волновался жутко перед каждым циклом – наберется ли необходимое количество слушателей? Обхаживал их, организовывал катания на лыжах, регулярно водил в театр. Когда пел Путилин – на всех спектаклях присутствовал профессор Ратнер со своими врачами-курсантами. Но экзамены сдавали ему некоторые и по шесть раз. Его курсанты до 12 ночи сидели в библиотеке и, не позволяя закрыть ее, убеждали: «Иначе нас завтра профессор убьет». Он был очень требовательным.

Мы с ним были очень счастливы. 32 года счастья. Трудного счастья, тяжелого. А когда он ушел, то отвлечь меня от горя могла только работа. Я за три года написала докторскую диссертацию, стала профессором, а потом и заслуженным деятелем науки РТ, у меня 350 печатных работ, в числе которых монографии, учебные и методические пособия, статьи. Но лучше бы ничего этого не было, а он был бы жив. До сих пор помню стихи, которые он мне написал и которые меня поддерживают в нынешней «другой» жизни:

Наши дочери продолжили дело отца. Старшая – Елена Морозова – доктор медицинских наук, работает на его кафедре детской неврологии, в клинике, которая носит его имя. Там же работает и ее сын Дмитрий, ассистент кафедры. Младшая дочь Наталья Ратнер – кандидат медицинских наук, работает менеджером направления «спортивное диагностирование» сети фитнес-клубов Республики Татарстан.