Мне приятно отметить тот факт, что я оказался первым докторантом среди учеников Александра Юрьевича Ратнера, а его дочери Елена и Наталья защищали свои кандидатские диссертации уже под моим руководством.

А. Ю. Ратнер с коллективом кафедры и отделения

Владимир Прусаков, заведующий кафедрой детской неврологии КГМА, профессор, д. м. н.:

– Масштабы совершенного Александром Юрьевичем Ратнером в медицинской науке трудно переоценить. Обладая поистине энциклопедическими знаниями, невероятным научным даром, огромной интуицией, он создал новое направление в неврологии вообще, и в детской – в частности. Не каждый профессор и доктор наук может похвастаться, что создал школу. Могут быть ученики, но это не значит, что заложены основы нового направления, создана традиция. Профессор Ратнер добился подобного результата, что позволяет его жизнь в науке считать по-настоящему успешной. Его имя присвоено клинике, которая является базой нашей кафедры. Казанская школа детской неврологии широко известна, она заявляет о себе и на российском, и на международном уровнях.

Александр Юрьевич отличался умением предвидеть актуальность той или иной проблемы и делать шаги на опережение. Сейчас на повестку дня выходят инсульты у младенцев, но Ратнер эту проблему поднимал еще в 80-е годы, и одна из первых диссертаций на нашей кафедре была посвящена именно нарушениям мозгового кровообращения у детей. Есть даже монография по данному вопросу, в том числе и по спинальным инсультам. Сейчас идет бурный рост числа работ по эпилепсии, но, хотя эта проблема тогда не была еще такой острой, в Казани были защищены блестящие диссертации по эпилепсии и пограничным пароксизмальным состояниям. Тогда был целый спектр прорывных тем: мы занимались и леворукостью, и головными болями у детей, и безусловными рефлексами новорожденных. Так, в рамках последней темы С. В. Бондарчук лично обследовала в роддоме 3 тысячи новорожденных и затем неоднократно осматривала их в течение первого года жизни. А это объем работы не одной кафедры, а целого НИИ. Такой была атмосфера научного поиска.

Профессор Ратнер учил нас совмещать научную работу с клинической, с лечением больных. Его обходы были великолепнейшей школой, когда каждый случай разбирался подробнейшим образом. Указывались недостатки и недоработки каждого врача вне зависимости от званий и регалий. Это были мини-конференции, которые проходили каждый понедельник и четверг. Профессор на них проявлял высокую требовательность, но никогда не запрещал высказывать другую точку зрения, даже если та противоречила его собственной, лишь бы она была обоснованной. Так формировался окончательный диагноз.

Конечно, мы могли работать спокойно, когда имели за спиной такую глыбу, которая защищала нас от всех и вся. Когда Александр Юрьевич ушел – а он ушел рано, на взлете – мы оказались без привычной поддержки. Но надо отдать должное коллективу, смогли сохранить дружескую атмосферу взаимопонимания и взаимовыручки. Конечно, времена меняются, приходится и нам менять формы работы. Уходят в прошлое 3—4 месячные циклы, слушатели чаще приезжают на определенный блок тем. Но мы смогли приспособиться к новым условиям и продолжить дело основателя нашей школы – профессора Александра Юрьевича Ратнера.

Фаина Ратнер, супруга Александра Ратнера, профессор, доктор педагогических наук, заслуженный деятель науки РТ:

– Ратнеры – это настоящая медицинская династия. Отец Александра – Юрий Александрович – происходил из удивительной семьи. Она была небогатой и многодетной, при этом все 12 детей получили высшее образование, а 10 из них – высшее медицинское. Двое стали профессорами: Александр Александрович был завкафедрой терапии Хабаровского мединститута, а Юрий Александрович стал одним из первых советских докторов наук (еще в 1934 году) и основателей казанской школы онкологии. Не удивительно, что его единственный сын Александр тоже захотел посвятить жизнь медицине, но отец, сам будучи известным хирургом, сказал сыну: «Тебе с твоим характером хирургом быть нельзя». Александр всегда заводился с пол-оборота, вспыхивал как спичка. И он стал неврологом.