на сердце отдается болью.

Того кто любит, как и я.

Увы, лишь безответною любовью.

– Ну ты Февраль и завернул,

я аж слезу пустила.

Что будем делать щас скажи.

Как нам поправить дело?

– Ведь ты Любовь.

Ты поцелуй ее, авось Весна проснется.

– Я ЦЕЛОВАТЬ ДЕВЧОНКУ!

Ни за Что.

Я лучше удавлю тебя и мать

твою авось Весна очнется.

Сказал так и вышла вон,

влетела, в усыпальницу.

Прошла туда, где гроб качался

на цепях хрустальный.

Открыла крышку и

Весне затрещину влепила.

Та сразу ожила, проснулась

завопила.

– Какого черта!?

Люба, меня ты разбудила.

Затем добавила уныло.

– Ещё, пощечину влепила.

Да больно, больно так.

За что?

На три минуты прилегла,

от чая разморило.

А ты меня так грубо разбудила.

– Скажи спасибо.

Три года проспала.

Коль, я б, тебя не подняла,

то до скончания времен

в гробу хрустальном пролежала.

И паутиной заросла.

Вставай, вставай Весна,

пора, пора нам в путь дорогу.

Любви, веселью, и приплоду.

Нам открывать пути пора.

Ты знаешь?

Сколько на земле народу,

тебя всё ждёт, и не дождётся.

Когда весна уже начнется.

Ну, а тебе все невдомек, всё

дрыхнешь как взаправдашний сурок.

– На три минутки прилегла,

заплакала навзрыд Весна,

– Не знала я, что долго так спала.

Рас так, действительно пора,

открыть мне солнышку, дорогу.

Пускай растопит лед в душе.

Прогонит, Мерзлоту, Тоску.

Теплу, любви, откроет дивную дорогу…

И я там был, на этот раз не ей, не пил.

А сладко спал, пока прелестница Любовь.

Меня от сказочного сна не пробудила.

Был, на земле чудак поэт.

Он верил в сказки, много лет.

Прекрасно жил, и не тужил.

Волшебные миры в стихах творил.

Летал он где-то, в облаках,

и не испытывал он страх.

Наивно верил в чудеса

и ночью видел из окна,

иные страны, иные города.

Другие земли, другие времена,

чужие звезды, чужие небеса.

Но, как-то в жизнь его, вошла,

она.

И за собою повела,

в края, где “мертвая вода”.

Где, не цветет в ночи трава.

Где, звёзд не видно из окна.

Где, нет любви, одни слова.

Она ввела его в унылый, серый мир.

В тот мир, где процветает злоба, зависть.

В тот мир, где лишь осколки

доброты остались.

Мир “зла” и злых измученных людей.

Где каждый пятый волк.

Где каждый третий изверг, зверь.

Людей, убийц, людей, воров,

людей за деньги, продающих и

покупающих любовь…

Зачем туда она его вела,

об этом ведает, она, одна.

К чему глаза, на серый,

тусклый, скучный, мир открыла?

Зачем, мечтателя, романтика

в его душе сгубила?

Он перестал, мечтать,

он перестал, во сне и на

яву “летать”.

Он, позабыл волшебные слова,

уже не видел больше из окна,

иные звезды, другие времена.

И как-то ночью сделал шаг,

и вышел прочь, не в дверь,

а из окна.

И полетел, но только вот беда,

не вверх, а вниз и головой

ударившись смертельно

об карниз.

Он рухнул, камнем вниз…

С тех пор прошло не

мало лет, и драмы той

исчез последний след.

Та, девушка, что некогда

на мир без грез,

глаза ему открыла.

И этим ненароком погубила.

В свой смертный час,

последний сделав вздох.

Раскрыв глаза.

В других, ей до сих пор невидимых мирах,

увидела мечтателя, поэта,

летящего на крыльях в облаках.

Любовь, наивна и глупа.

Любовь, жестока и слепа.

Любовь, прелестна как цветок.

Но, человек себя сдержать не смог.

Сорвал в раю, с запретного куста.

Любви цветок.

Цветок благоухал,

но без подпитки и корней.

Цветок любви.

В конце, концов, завял…

Она тут, ещё жива.

Надломлена, пуста.

Держится из последних сил.

Стоит на ногах.

Тоскует, плачет.

Весь мир ополчился против неё,

не иначе.

Ей хочется кричать,

ей хочется вопить,

ей хочется любовь в себе убить.

Идет к столу, хватает жизни книгу.

На части рвет,

бросает с мусором корзину.

Так хочется завыть.

Завыть волчицей серой.

До хрипоты кричать,

кричать, срывая голос.