Я отчаянно пожалела, что ношу с собой только кинжал. Пожалуй, я это исправлю и буду носить пистолет.

Меня сопровождал мой телохранитель Вахтанг. Посмотрев на практики, он решил, что одну меня не отпустит. Я его прекрасно понимаю. Но к чести нашего преподавателя на его занятиях до сих пор никто не пострадал. Другими моими спутниками были Поль, Франтишек и Салман Самохвалов, сын одного из вассалов Кульчицких. Если Вы уже знакомы с его родителями, то передайте им, что я ценю преданность их сына, и полагаюсь на него как на каменную стену.

Вернусь к рассказу. Франтишек не удержался от восклицания и немедленно выбыл из игры. Вы больше меня знаете об организации дружины Кульчицких, где для тайных сообщений используют «боевой свист». Салман применил это умение и, к сожалению, тоже выбыл из игры. Оказалось, что запрет касался любого, в том числе и условного языка.

Однако, наша поредевшая команда все-таки смогла преодолеть препятствия. Пришлось прыгать, ползти, выбирать время. Мужчины отстреливались. А мне пришлось поработать кинжалом, отбиваясь от выскакивающих на нас мерзких тварей. Но мы вышли победителями из этого состязания! Я в полном восторге! Никогда еще мне не доводилось участвовать в такой совершенной имитации боевых действий.

Впоследствии я узнала, что для тех, кто не смог справиться с заданием на маршруте существовали аварийные выходы. И, я повторюсь, хоть опасности и казались смертельными, на этом практическом занятии никто не пострадал. Состязание было игрой, но напряжение сил, работа в команде, стремление победить были настоящими.

Стоит ли говорить о том, что как представитель победившей команды и как дочь Кульчицких я не могла не пригласить моих сокурсников и нашего драгоценного преподавателя отпраздновать победу студенческой пирушкой?

Надеюсь, мой рассказ развлек Вас. Если так, то я готова описывать иные забавные истории, которые случаются в нашей студенческой жизни, и думаю, что впереди еще множество таковых.

Остаюсь всегда благосклонной, и моя благодарность всегда с Вами, милый Генрих.»

Взявшись описывать нашу сегодняшнюю практику, я увлеклась, и опять вспомнила всю эту игру до последней минуточки. События в сарае я изложила в письме кратко и по существу. Но было кое-что, о чем я не написала, и сейчас, вспоминая, еще раз обдумывала это «кое-что».

Когда мы стартовали – я, Поль и Вахтанг, – намечая путь в нерегулярных вспышках света, которые оставляли в глазах картину грядущего пути, и двигаться приходилось по памяти и на ощупь в полном мраке по воспоминаниям о лестницах, ямах и веревках, тогда я услышала мыслеречь Поля. Мы бежали, лезли, прыгали. Поль и Вахтанг держали меня в середине, сами же периодически менялись местами, нащупывая дорогу. Какие-то мохнатые твари выпрыгивали на нас, и мы отбивались. И я слышала в уме голос Поля: «…десять шагов вперед, яма, два шага влево, лестница, семь ступеней вверх, доска, перейти на ту сторону, спрыгнуть вниз, нападают, отбиться….» Это было как пожатие пальцев. Но времени думать не было, надо было двигаться, вертеться… Я в азарте тоже говорила ему мысленно: «впереди яма, отбиваюсь, Вахтанг отстал, ждем, вперед…»

Иногда нам приходилось останавливаться спиной к спине, отражая атаки тварей, то волосатых, то липких, которые внезапно нападали волной, и также внезапно исчезали. Я видела, как Гранде, растерявшая всех своих напарниц, бросилась в яму, пытаясь спасти последнюю свою спутницу. Из ямы они не вышли.

Пот щипал глаза. До заветной двери оставался какой-то десяток метров, но путь к ней преграждала хитрая яма-ловушка, поигрывая железными челюстями. Мы сгруппировались на краю, надеясь, что очередная вспышка света поможет найти обходной путь. Вспышка! С тем же успехом мы могли бы стоять на краю пропасти. Неужели мы зашли в тупик, сейчас, когда выход уже так близко?