«Хауорт, 6 июля 1835.

Я рассчитывала на чрезвычайное удовольствие увидеть тебя этим летом в Хауорте, но дела человеческие подвержены переменам, и людские решения должны подчиняться ходу событий. Все мы очень скоро расстанемся, разъедемся, разойдемся. Эмили отправляется в школу, Бренуэлл едет в Лондон, а я собираюсь стать гувернанткой. Я сама приняла такое решение, зная, что в какой-то момент мне предстоит совершить этот шаг, так лучше не откладывать в долгий ящик и отдавать себе отчет в том, что у папы найдется, как потратить его скромный доход, если Бренуэлл получит место в Королевской академии, а Эмили в Роу-Хед. Где же я буду жить? – спросишь ты. В четырех милях от тебя, в месте, с которым мы обе знакомы, ни где-либо, а в вышеназванном Роу-Хед. Да! Я собираюсь преподавать в той же школе, где я училась. Я получила предложение от мисс Вулер, которое я предпочла паре других предложений устроиться частной гувернанткой, полученных ранее. Мне грустно – очень грустно – думать о том, что я покину свой дом, но долг и необходимость – это строгие повелительницы, которым нельзя не подчиняться. Ведь я не раз говорила, что следует быть благодарной за свою независимость, не так ли? Я искренне говорила это тогда и повторяю сейчас со всей серьезностью; если что-нибудь и ободряет меня, так это мысль о том, что я буду находиться вблизи от тебя. Разумеется, вы с Полли приедете навестить меня, было бы несправедливо с моей стороны в этом сомневаться, ты ведь всегда была добра ко мне. Мы с Эмили покидаем дом 27 числа этого месяца, мысль о том, что мы будем вместе, отчасти утешает нас обеих, и, конечно, раз уж я должна поступить на службу, «межи мои прошли по прекрасным местам»[61]. Я люблю и уважаю мисс Вулер».

29 июля 1835 года Шарлотта, которой к этому времени было чуть больше девятнадцати лет, поступила учительницей к мисс Вулер. Эмили прибыла с ней как ученица, но буквально захворала от тоски по дому; она никак не могла привыкнуть и, проведя в Роу-Хед лишь три месяца, вернулась в пасторский дом и к своим любимым болотам.

Мисс Бронте дает следующее объяснение причин, из-за которых Эмили не смогла остаться в школе и уступила место на школьной скамье своей младшей сестре.

«Моя сестра Эмили обожала болота. Для нее в самой гуще вереска цвели цветы ярче роз, а любую мрачную дыру на бесцветном склоне ее воображение превращало в райские кущи. Она находила много прелести в унылом одиночестве и больше всего любила вольность. Для Эмили вольность была как воздух, без нее она бы погибла. То, что она не смогла вынести – это переезд из дома в школу, переход от совершенно бесшумного, крайне уединенного, но нестесненного и безыскусственного образа жизни к дисциплинарной рутине (хотя и при самом добром обхождении). В данном случае ее натура оказалась сильнее ее выдержки. Просыпаясь каждое утро, она мгновенно представляла себе дом и болота, и это видение навевало печаль и омрачало начинающийся день. Всем, кроме меня, было невдомек, что ее терзало. Я же понимала это слишком хорошо. Эта борьба быстро подорвала ее здоровье: бледность, истощенный вид и убывающие силы намекали на приближающийся кризис. В сердце своем я знала, что она погибнет, если не вернется домой, и с этим убеждением добилась ее отзыва. В школе она провела лишь три месяца, и прошло немало лет, пока мы не решились повторить эксперимент, отправив ее из дома».

После того, как физические муки, испытываемые Эмили вне дома, повторились еще несколько раз при подобных обстоятельствах, все приняли это как факт, и когда какая-либо из сестер собиралась в дорогу, они решали, что Эмили должна оставаться дома, в единственном месте, где она хорошо себя чувствовала. Она покинула дом еще дважды в своей жизни: один раз, когда устроилась учительницей в школу в Халифаксе, где пробыла шесть месяцев, а другой, когда в течение десяти месяцев она была с Шарлоттой в Брюсселе. Находясь дома, она взяла на себя основные обязанности по приготовлению пищи, а также по глажке белья, а когда Тэбби состарилась и потеряла здоровье, Эмили стала печь хлеб для всей семьи. Любой проходящий мимо кухонной двери мог наблюдать, как в то время как она месила тесто, она изучала немецкий, водрузив перед собой книгу, но никакая учеба, даже самая захватывающая, не сказывалась на качестве хлеба, который всегда был прекрасным и воздушным. Книги действительно можно было нередко увидеть в их кухне. Отец учил девочек теоретически, а тетя на практике, что принимать активное участие в работе по дому было в их положении обычной женской обязанностью. Но аккуратно распределяя время, они находили немало свободных минут для чтения, пока в печи выпекались пирожные, и совмещение двух разных занятий удавалось им лучше, чем королю Альфреду.