Своего рода программный документ, отражающий особенности исторического опыта русских католиков в эмиграции, принадлежит одному из самых ярких представителей русского католичества послевоенного периода, ближайшему сотруднику И.М. Посновой в начале 1950-х годов – историку и публицисту Михаилу Николаевичу Гаврилову (1893–1954)[16]. Именно Гаврилов может по праву считаться последним крупным разработчиком «русской католической идеи» в эмиграции, идеи, органически восходящей к соловьевскому наследию и к опыту русских католиков в России в начале XX века. Интересующий нас документ носит условное название «Письмо к человеку, желающему “перейти” в католичество» (19.03.1950)[17]. Вот основные положения этого примечательного текста, ставшего наиболее яркой интерпретацией соловьевских идей как в теоретическом, так и в практическом аспектах:

«Никакой формальной схизмы, то есть официального, формально установленного раскола между Святейшим Римским Престолом в какой-либо из восточных православных церквей не происходило никогда <…> Но фактическое разделение существует. Происходит оно от взаимного недоверия и недоброжелательства, корни которых уходят далеко в историческое прошлое, от невежества и недобросовестности – во всех этих грехах повинны, разумеется, обе стороны. Один из пунктов невежества – убеждение, будто существуют две церкви – православная и католическая, формальное разделение, и что будто человек “переходящий” из православия в католичество, от чего-то “отрекается”, чему-то “изменяет”. На самом деле все это неправда, и дело совсем не в этом.

Другой пункт невежества: убеждение подавляющего большинства православных в том, будто бы существует особое «православное» вероучение, в чем-то отличающееся от католического. Всеми силами стараются отыскать, в чем состоят эти различия и объяснить их. Эти старания длятся уже много столетий, и для всякого, кто хоть немного, но без всякой предвзятости изучал это дело, ясно видно, что никакого особого “учения” православной церкви по поводу так называемых спорных пунктов не существует и никогда не существовало. <…>

Но Православие существует. Только оно – не особая вера, а особая форма молитвы (богослужения) и религиозной жизни. В этом смысле оно представляет собой исключительное, единственное явление, ценность которого совершенно неучитываема, и люди, имевшие счастье родиться православными, должны это православие хранить для блага и богатства Вселенской Церкви Христовой.

Что должен делать русский православный христианин, сознательно и свободно пришедший к признанию истинности всего здесь написанного? Ответ, как мне кажется, совершенно ясен: он должен трудиться над распространением всех этих идей, ибо он – член не только русской, но и Вселенской Церкви.

Этот свой долг русский православный христианин, осознавший существующее единство вероучения в Православии и в Католичестве, а также и отсутствие подлинного разделения или схизмы. – такой православный может совершать долг своего апостольства, идя по одному из следующих двух путей: либо, оставаясь в той церковной православной общине, в которой он был до сих пор, неустанно исповедовать и проповедовать ту истину, которую он постиг: отсутствие схизмы и единство веры. Либо, совершивши официальное признание вселенского авторитета Папы Римского, официально перейти в юрисдикцию последнего. Это и есть то, что принято называть “переходом в католичество”. <…> Однако, такой “переход” поставит человека в новые условия, введет его в иную среду, а потому и характер его апостольства будет несколько иным: придется защищать не только идею отсутствия схизмы в единстве вероучения, но и идею подлинного католичества, единства в