– Туда! Куда надо! Куда всех посылают! Ферштейн?

– Ферштейн-ферштейн… Только не надо так делать! Никогда! Понял?

– Понял. Извини. Больше не буду. Честное слово.

– Ну и ладненько. А ещё что? Ты ещё что-то сказать хотел.

– А ещё они там все не любят слово «последний». «Крайнего» им подавай!

– Да, мой дорогой. Я тоже заметила такие изменения в обществе. Они от этого слова «последний» шарахаются, как чёрт от лампады. Ой, прости. От ладана. Так будет правильнее. Они почему-то перестали его употреблять в своём лексиконе. Где надо и где не надо, где можно и где не можно эти новомодные «знатоки» русского языка… всегда вставляют почему-то слово «крайний» вместо обычного слова «последний».

– Это точно! Хоть стой, хоть падай…

– Не надо, Вася, падать. Стой на ногах твёрдо.

– Я так и делаю. И говорю «последний», когда оно действительно последнее. А «крайний» – когда оно действительно крайнее.

– Молодец, Вася-Василёк! Я горжусь тобой, мой рыцарь!

– Тонюсик! Со мной работает один мужик. Так он вместо рыцарь говорит лыцарь.

– Разные люди на свете белом. Одни грамотные… другие безграмотные…

– Вот и я про то. А ещё я хотел…

– Стоп! Может, закончим на этом, дорогой. Некогда мне, родненький.

– Нет-нет. У меня ещё есть кое-что… Послушай. Это интересно.

– Лады. Уговорил. Продолжай.

– Когда я зашёл в здание Пенсионного фонда, то там очередь огромная стояла. Я спросил, кто последний, потом кто крайний. Но мне никто не ответил. А вот когда я крикнул очень громко, то дедок седой мне кивнул, мол, он крайний…

– И что тут интересного?

– Ну вот… сама смотри. Дед тот тоже не хотел последним быть. А на слово «крайний» откликнулся. Видать, дедок этот тоже суеверный. А к слову «последний» у него предвзятость! Фобия у него, у старика этого.

– Почему ты так решил?

– Ну вот… сама смотри. Я два раза спросил, а он никак не отреагировал. Потом только… на фразу «кто крайний» отозвался. И то только после того, как парнишка его в бок толкнул и на меня указал. Только после этого старик головой мотнул.

– Вася! Он же глухой! Он же тебя не слышал! Это же как дважды два!

– Да? Ты так думаешь?

– Я не думаю. Я уверена. На все сто. Глухой старик тот. Вот и всё.

– Вообще-то… да… может такое быть. А мне казалось…

– Креститься надо, когда кажется…

– Но… я… это… как бы… Мне… это… Как сказать-то…

– Ну всё. Хватит воду в ступе толочь. Мне делом надо заниматься. А ты сейчас посмотри свежие газеты, я сегодня их купила. Они там, в прихожей лежат. На тумбочке. Я посуду пойду мыть. Ворох целый скопился. А потом и спать будем укладываться.

– Спасибо, моя дорогая. Ты так заботишься обо мне… Как никто другой.

– Ладно-ладно, не подлизывайся. А как же иначе. По-другому нельзя.

– Слушай-ка… милая. Может, Ашоту Карфагеновичу завтра пирожков отнести? За доброту его… За отзывчивость… За сердечность… Ну и за лекарственное средство…

– Не знаю, что тебе ответить.

– Почему?

– Утро вечера мудренее…

– Да! Точно! Ты права, как и всегда, любимая моя голубка.

Много думается, мало сбывается.

Русская пословица

Супруги позанимались немного своими делами, каждый своим: он читал, зевал и телевизор смотрел; она посуду мыла и шмон в шкафчиках наводила. Вечер длился, к ночи приближался. Часы на стене тикали: тик-так… тик-так… тик-так… Маятник неумолимо качался: вправо… влево… вправо… влево… вправо… влево…

Затем Тонечка милая с Васенькой дорогим отдыхать направились. Оба. Время настало. Да и делать как бы уже нечего. Да и спать охота.

Всё они переделали! Напились досыта, наелись до отвала. Наговорились вволю. Много чего они обсудили за чаем, за пирожками вкусными и сытными.