К первому сентября 1954 года Татьяна оформила мои документы в школу №20, недалеко от нашего барака. Типовое двухэтажное здание этой школы было современным, с большими и специализированными по каждому предмету классами. Вот так началась моя непростая городская учёба в восьмом классе. Конечно же, уровень подготовки семиклассников в сельской школе намного отличался от городской. Мне пришлось поначалу до поздней ночи кропотливо готовить домашние задания, так что на первых порах было не до художественной литературы. Запомнились очень хорошие преподавательницы по географии, а также по литературе и русскому языку. Дружеские отношения у меня сложились с соседом по бараку Николаем Пащенко, который также приехал к старшему брату учиться в восьмом классе из Северо-Казахстанской области, и с которым мы весь учебный год сидели за одной партой. Моим однокласником также стал земляк из Аиртава Александр Кайгародов, который в период моей работы агрономом и управляющим приезжал к матери в отпуск

Количество моих ошибок в диктантах стали на всю школу притчей во языцех. Чтобы как-то помочь моему, в прямом смысле, горю, за мной закрепили шефа-одноклассника Анатолия Дика, который отличался весьма грамотным русским языком. Он согласился со мной через день заниматься у себя дома. Его помощь очень хорошо сказалась, и уже к весне мне по диктантам ставили четвёрки. До сих пор я благодарно вспоминаю своего доброжелательного шефа. В положительную сторону мне удалось отличиться тем, что был единственным в классе, кто выполнил задание по литературе: за одну неделю выучить наизусть первую главу поэмы Пушкина «Евгений Онегин». Между прочим, и за вторую неделю в классе ещё никто не смог заучить такой объём.

Преподавательница по географии была родом из Белоруссии, где в детстве во время войны ей пришлось быть под оккупацией фашистов. Она была первым человеком в моей жизни, кто мог рассказать, что происходило на занятых врагом территориях. На своих уроках она вспоминала жуткие случаи, а именно, какими методами истреблялись евреи, особенно ужасно было слушать об умерщвлении еврейских школьников. Многое мы узнали от неё и про партизанские дела в белорусских лесах.

Восьмой класс «В» Карагандинской средней школы №20. Во втором ряду: слева второй – автор этих строк, в центре – классный руководитель и преподаватель по литературе Мария Степановна Анисимова, а между нами Анатолий Дик, мой доброжелательный консультант по диктантам

В Караганде после массовой амнистии 1953 года свирепствовали уголовники, особенно поздними вечерами и ночами. С этим столкнулся и я, когда возвращался с читательской конференции из городской библиотеки. Мне было удобно идти домой через территории нескольких шахт, и когда я проходил мимо неосвещённого здания, то из-за тёмного угла появились три человека и крикнули мне: «Стой!». Но я задал такого стрекача, что этим самым доказал бандитам, что не напрасно занял второе место в своей школе при марш-броске на юбилейный день Победы – девятого мая 1955 года. Ещё был случай, когда у моей племянницы после сладкого арбуза разболелся ночью животик. Сестра послала меня среди ночи в ближайшую круглосуточную поликлинику за врачом. С большим страхом я добежал до неё и потом, когда пришедшая женщина помогла больной и категорически отказалась возвращаться одна, мне пришлось ещё раз повторить этот путь с большой боязнью.

Однако в карагандинских тюрьмах оставалось ещё много заключённых. Недалеко от нашего барака находился их большой рабочий объект – деревообрабатывающий комбинат под усиленной охраной. По нашей улице ежедневно утром и вечером колонной специальных автомашин провозили заключённых под охранной солдат с автоматами. Были случаи, когда их вели пешком в сопровождении многочисленных солдат с автоматами и служебных собак. На объект завозили целыми железнодорожными составами лесоматериал, который сотни заключённых разгружали, и в это время они нам на вагонах хорошо были видны. Во время рабочих пауз люди, сидя на брёвнах, нередко многочисленным хором пели свои грустные песни, да так громко и очень красиво, что люди выходили из своих жилищ на улицу, чтобы послушать эту пленительную многоголосицу. В будущем мне не приходилось больше слышать такой многолюдный мужской хор, да ещё с весьма печальными народными песнями.