– Евсей.

– Георгий.

Тут появилась она:

– Духотища какая! Ты еще тут со своим табачищем. Уйдем-ка от него, добрый человек. Пусть тут один дымит.

– А Евсея на кого оставим?

– Девок тут куча. Вон и Нинка с подругами подходит. Не заскучает. (Специально напомнила о Нине).

– Я не спешу. Пойду к девчатам. Присмотрюсь, может какая понравится.

– Чего на них смотреть? Эка невидаль! Тем более, как я поняла, ты, как и Евсей, танцор никакой. Пойдем лучше погуляем.

– Погуляй с Евсеем. Я люблю гулять в одиночестве.

Она поняла, что этот ее номер не пройдет. Георгий указал ей на ее место.

Васка досадовала на себя за то, что поспешила с Евсеем. Какого парня упустила!

Может быть, еще не поздно развернуть назад?

Георгий вернулся в клуб. Интересно было увидеть Нину в кругу подруг, в той среде, в которой она выросла. Решился проводить девчат. Когда подруги свернули к своим домам, они остались одни в безлюдном конце улицы, где был дом Нины. После него – только дом Даниловны. Поговорили у калитки. Из клуба каждый раз возвращались вдвоем, теряя по дороге подруг.

Нина уезжала в райцентр. Георгий попросил ее купить для него в селе настольную лампу, лезвия для бритвы, общую тетрадь. В назначенное время встретил ее на автобусной остановке. Помог донести до дома ее сумку. И опять у Надежды Васильевны возникло желание видеть их постоянно вместе. И опять была дружеская беседа за столом. Георгий чувствовал, как дом Надежды Васильевны притягивает его ее материнским теплым отношением. Отношения с Ниной складывались неспешно, не как у Васки с Евсеем. До самой зимы. До периода свадеб. А пока Георгий продолжал квартировать у Даниловны.

Часто после работы Георгий отдыхал на лавочке у ворот дома Даниловны, где она постоянно сидела с папиросой.

Однажды поинтересовалась:

– Ты, Егорий, почто не куришь? Нынче все мужики сплошь курящие. А из баб – я одна.

– Начинал курить. В армии. Все курили, а я что – рыжий? Но доктор мне сказал: «Хочешь долго жить – прекращай курить. У тебя легкие слабые». Действительно, я еще не жил, а уже пора о старческих болезнях думать. У ребят с собой фотокарточки подруг, были среди нас и женатые к тому времени. Они пожили, что-то познали в этой жизни, а у меня о прошлом – ничего. Пусто. И я решил: надо жить, нечего здоровьем разбрасываться. Бросил без сожаления.

– Молодец, Егорий. Я так не смогла.

– А кто научил тебя этому?

– Это в молодости, на лесозаготовках. Комарья в лесу – тьма. Житья от них не было. Мужики спасались куревом. Ну и девки пристрастились. А потом в привычку вошло. Дома не курила, мамка бы из дома прогнала: слыханное ли дело – девка курит. А я уж без курева жить не могла. В своей лавке папиросы не покупала – узнают про это люди. Покупала в селе, курила по закоулкам. Мать все равно догадалась. Разве от матери чего утаишь. Нашла она мою заначку, выбросила, наказала забыть про то, иначе кто меня, куряку, замуж возьмет? А как она умерла, взялась я за старое. Но не в избе, чтобы там табачного духу не было. Одна кумушка как-то сказала: «Что это у тебя в избе табаком воняет? Видно, мужиков водишь?». И стала я дымить тут, на лавочке. А мужик нашелся. В клубе окна стеклил. На постой ко мне определили. Он и мне окна застеклил, и соседям. Печь новую сложил. А не чердаке такое устройство в трубе смастерил, где сало можно коптить. Он родом с Украины. Там это умеют делать. А пришел к нам с севера. Такой вот бродяга. Пожил, пожил, да решил на родину вернуться. Меня с собой звал. Я отказалась. Никуда, говорю, из своей избы не поеду. Здесь родилась, здесь и помру. Это он научил меня сало коптить. Угостила бы я тебя салом, да оно уже застарело, прогоркло. Я с ним суп варю. Очищу от соли и перца, картошечки, укропчика покрошу – на все лето похлебки хватает. Свиней у нас не держат. Их хлебным надо кормить. Я приношу ведерко пищевых отходов из детского сада. Ребята кашу не больно любят. Остатки каши, супа, куски хлеба мне в ведерко сбрасывают. Я за это плачу. Недорого. На днях принесла полное ведерко груш. Попробовала – твердые, зуб не берет. А свинья слопала. А осенью мне соседки приносят овощную мелочь, кочерыжки. Держу я ее потому, что имею от нее доход. На рынке я свининой не торгую. У меня из дома копченое сало разбирают. Особенно мужики, на закуску.