«Отличная шутка, Яггер, – сказал один из ребят. – Вот это я понимаю – сраный воздушный замок!»

«Да! Что останавливает тебя?» – добавил мой друг Скотт, прежде чем скрючиться в приступе хохота.

В конце концов они все подключились к разговору и соревновались в остроумии, высмеивая эту поистине абсурдную и, по всей видимости, комичную идею.

«Не кажется ли тебе, что ты еще слишком молода для ухода на пенсию?» – сказал один из них.

«Ты хорошая лыжница, Яггер. Но ты не настолько хороша».

«Звучит неплохо, но помнишь, у тебя есть одно небольшое препятствие – ипотека?»

Этого было достаточно, чтобы потушить небольшой огонек от разгоревшихся искр, прошло совсем немного времени, и в беседу вмешался мой собственный внутренний голос.

Они правы. Я смеялась, качая головой из стороны в сторону. О чем я, черт подери, вообще думала? Я уже добивалась больших целей, но это уже немного перебор.

Когда мы уже приближались к конечной точке подъема на вершине, мое внимание привлек синий жестяной знак с указанием:

ПОДНИМИТЕ СДЕРЖИВАЮЩИЙ РЫЧАГ

Еще одна волна возбуждения. Эта зародилась у самого основания позвоночника и прошла по всему телу, отчего мои плечи содрогнулись.

Я уже видела этот знак прежде, тысячи раз. Его ставят на вершине каждого подъема на курорте – но в этот раз его смысл оказался иным, нечто такое в нем заставило меня на мгновение остановиться. Я вновь посмотрела на него:

ПОДНИМИТЕ СДЕРЖИВАЮЩИЙ РЫЧАГ

Что сдерживает меня? Спросила я саму себя. Где мой сдерживающий рычаг? Моя работа? Ипотека? Я придумаю, что сделать со всем этим.

Спичка загорелась. Теперь мне оставалось только бросить ее и зажечь костер.

В мгновение ока в голове у меня пронеслись десятки вопросов: как много времени все это займет? Сколько будет стоить? А что насчет билетов на самолет? Думаю, я сделаю это. Неужели я всерьез на это решусь?

Мне предстояло что-то масштабное, я знала это. Такие удары молнии, вдруг озаряющие чистое небо, были для меня не в новинку. «Что дальше?» – этот вопрос перманентно жил на кончике моего языка. Я знала, как распознавать ответы, летевшие мне навстречу, и знала, что делать с ними, когда они прилетали мне в руки.

В тот день я пришла домой и загуглила «перелеты по всему миру». Семнадцать месяцев спустя я стояла у выхода на посадку. Я собиралась следовать за зимой по всему земному шару, я собиралась попытаться преодолеть на лыжах 4 миллиона футов перепада высот за время своего приключения[4].

Гоняться за зимой по всему миру, преследуя некую цель, как журавля в небе, – в этом я увидела смысл и задачу, идеально подходившую мне. Это была самая последняя на тот момент цель в моей жизни-погоне за синими ленточками, и доказательство этому можно отыскать в картонном коробе, покоящемся в гостевой комнате дома моего детства.

Мои родители прожили в одном доме тридцать три года. Когда мы въехали туда, я была умилительно толстенькой двухлетней девочкой с белокурыми волосами. Дом стоит на роскошной, обсаженной деревьями улице в Ванкувере. Клены, березы и вишни клонятся навстречу друг к другу с обеих ее сторон, образуя изумительный по красоте тоннель, преисполненный мерцающего света. В нашем квартале лишь горстка вечнозеленых деревьев, и два из них пустили свои корни на лужайке перед домом моих родителей. Если бы мы были в сказке, а некоторые могут заключить, что так оно и есть, то два этих дерева должны были быть воротами, входом в мир, в котором я и выросла.

Гостевая комната – моя самая любимая комната во всем доме. Я люблю эту желтую краску на стенах и покрывало кремового цвета, которым моя мама застилает кровать. Люблю большие окна, выглядывающие на задний двор, и чистый, яркий свет, который течет из них, – по нему я понимаю, что я дома. Люблю маленький белый стол и фотографию папы, стоящую на нем. Но из всех предметов и вещей в этой комнате лучше всех стенной шкаф. Каждый раз, когда я возвращаюсь к родителям с визитом, я поднимаюсь наверх по лестнице и направляюсь прямиком к этому шкафу, потому что в моем сознании он – семейный музей.