– Чего опаздываем? – угрюмо бросил Батанов.

Денис решил не откликаться на замечание и скромно притулился на стуле у стены, чтобы не бросаться в глаза. Подальше от глаз начальника – таков был его жизненный девиз.

– А он в коридоре иностранные языки изучает!

Хохленко скривился. Дима Воронцов злорадствует. Сейчас начнётся.

– Какие ещё иностранные языки? – вскинулся Батанов.

– Он афганский учит. Уже одно слово знает, – ехидничал Воронцов.

– Два! – живо поправил Хохленко.

Повисла пауза. Все хотели спать. Ночной подъём по «тревоге» бодрости не прибавил. Оперативники боролись с сонливостью и злостью, нараставшей в каждом с одинаковой прогрессией.

– Бихез! – крикнул Хохленко.

Все вздрогнули и закатили глаза горе.

– Нишин! – поспешил добавить Денис, но почувствовал, что перегнул палку. Шутку не оценили.

– Отставить! – рявкнул Константин Петрович и поморщился.

Он тоже хотел спать. Вновь возникла пауза.

– А где Алинка? – спросил кто-то.

Дима обернулся на голос, но замер. Он боялся, что оперативники узнают, что ему давно нравится девчонка на высоченных каблуках. Тогда насмешек не оберешься.

– Ждёт, пока приглашение выпишут, – раздражённо бросил Слава Дорошенко. – Костян, начинай без неё. Пусть чулки наматывает.

– Она в брючках, – вежливо подсказал Хохленко.

Дима вскинулся, но сник. Совещание грозило перерасти в перепалку.

– Руководство Главка распорядилось создать оперативно-следственную группу по резонансному преступлению, совершённому группой лиц в 22.30 на магазин «24 часа», – начал Батанов, но Дорошенко перебил его, пользуясь дружеским расположением начальника:

– Костян, да у нас каждый день резонансное преступление совершается, и не по одному, а серией идут. Нам с угонами не разобраться. Косяком идут. Теперь ещё грабежи на нас повесят? Нам что – вообще не спать? Я пришёл с суток, только лёг – вызов. Дал отбой, так дежурный разбудил жену по городскому телефону!

– Слава! Отставить! – оборвал его Батанов и продолжил: – Группой неустановленных лиц совершено разбойное нападение на продавцов магазина «24 часа». Потерпевшие в больнице. Следователь скоро подъедет. Предлагаю раскрыть по «горячим следам». Иначе от нас не отстанут. Это третий разбой за двое суток.

– Потерпевшие из больницы отпущены, – вежливо подсказал всезнайка Хохленко.

Дверь скрипнула, и в кабинет робко протиснулась Алина Кузина. Вид у неё был нездоровый. Она стёрла в кровь обе пятки на ногах. Новые ботильоны нещадно жали. Долго не могла найти пластырь, перерыла всю сумочку – ничего не нашла; пришлось спуститься в дежурную часть. Пластырь нашёлся у какой-то задержанной – вконец спившаяся молодуха оказалась милосердной. Спасибо, выручила. Алина чувствовала себя виноватой. Её мучила совесть за проявленную слабость при виде расчленённого и обезглавленного трупа. Многие сотрудники наблюдали, как её выворачивало тогда. Кишечник чуть наружу не вывалился. Сильно рвало. Стыдно до сих пор. Купила красивую обувь, хотела искупить вину и убить весь личный состав отдела своим великолепным видом, а вместо этого захромала на обе ноги. Теперь пятки облеплены пластырем, хоть босиком иди. А ведь всю зарплату потратила.

– Кузина – на патрулирование! Воронцов – в группу разбора!

– А можно мне в группу разбора? – робко поинтересовалась Алина.

– Нет! – отрезал Батанов. – Ты – на патрулирование!

– У меня авария, я ноги стёрла. До крови, – пожаловалась Кузина.

– Меня не интересует твоё физическое состояние. Тридцать три несчастья. То тебя рвёт, то пятки в мозолях, то ПМС, то эсэмэс. Мне без разницы, что у тебя болит. Будешь патрулировать. Итак! Кузина – на патрулирование, Воронцов – в группу разбора, Хохленко на обход жилмассива!