- Артист балета, - разъяснил Сергей, - танцовщик.

- Ой, як цiкаво! – всплеснула руками брюнетка, - в мене щэ не було знайомых балерунiв, - усмехнулась.

Сергей поморщился. Уж что-что, а слово «балерун», считающееся оскорбительным в среде балетных, он понял прекрасно.

Незнакомка смутилась. Но тут же встряхнула копной волос, вскинула голову:

- Могу я вам что-то предложить? – поинтересовалась. – Я владелица этого кафе, но обслужу вас, потому как до открытия и прихода персонала еще почти час.

- Я бы выпил кофе, - Истомин снова поморщился, почувствовав новый прилив головной боли. – После вчерашнего банкета башка раскалывается, - объяснил свое желание, словно оправдываясь.

- Я бы порекомендовала нечто иное, - брюнетка продолжала в упор разглядывать Сергея. – Правда, приготовление напитка займет больше времени, но, если вы не торопитесь…

- Не тороплюсь, - обрадовал Сергей. – Репетиций на гастролях нет, а потому я свободен до вечера.

- Мене звуть Наталка, - сообщила незнакомка. Добавила: - Можно – Наташа, если вам так удобнее.

- Наталка мне больше нравится, - усмехнулся Истомин. – Сергей, - представился в сою очередь.

- Добре, - кивнула Наталка и скрылась в кафе.

Только через двадцать минут она, держа в руках две чашечки, расточающие дивный аромат на всю улицу, вышла из кафе и поставила на стол напиток.

- Что это? – Сергей принюхался, улавливая знакомый и, одновременно, незнакомый запах.

- Горячий шоколад! – гордо провозгласила брюнетка. – С корицей, гвоздикой, мускатным орехом и черным перцем!

Истомин вздохнул, подумав, что выпив эту «углеводную бомбу» он обречет себя на трехдневную интенсивную работу у станка.

Но аромат кружил голову. Рот Сергея наполнился слюной. Он поднес чашку ко рту и сделал небольшой глоток. И тотчас зажмурился от удовольствия, потому что даже не представлял, насколько восхитительным может быть смешение сладкого и жгуче-острого вкусов.

Наталка последовала его примеру, и на добрую четверть часа за столом воцарилось молчание.

- Сподобалось? – брюнетка смотрела, как Сергей с явным сожалением отодвигает пустую чашку. Тут же перевела вопрос: - Понравилось?

- Очень! – искренне ответил Истомин. – Вы дадите мне рецепт? Вернусь в Южную Пальмиру, и раз в месяц буду баловать себя этим напитком.

- Шоколад любит женские руки, - расхохоталась Наталка, довольная похвалой. – Рецепт я, конечно, дам, и строго пропишу пропорции, нарушать которые нельзя, иначе получишь бурду с запахом шоколада, но будет лучше, если напиток будет готовить ваша мама или девушка, - лукаво стрельнула глазками в сторону Сергея: - Думаю, о наличии жены говорить пока рано?

- Как и о наличии девушки, - погрустнел Истомин. – Да и с мамой может выйти загвоздка.

- Поссорились? - понимающе вздохнула Наталка. – Это не страшно. Материнское сердце все простит. Все стерпит и преодолеет.

- Боюсь, это не о моей маме, - едва слышно пробормотал Сергей.

От дальнейшего разговора и продолжения удовлетворения любопытства хозяйки кафе, спасло появление двух девушек, постаравшихся рассмотреть того, с кем их работодательница распивает горячий шоколад.

- Доброго ранку, панi Наталя! – певуче произнесла первая.

- Ви чудово виглядаэте! – добавила вторая.

- Навзаэм, - хозяйка кафе вздохнула, явно сожалея о прерванной беседе. Встала из-за стола. Улыбнулась Сергею:

- Я постараюсь обязательно посетить ваш спектакль, - повернулась к девушкам:

- До роботи! – голос Наталки, мягкий и журчащий во время разговора с Истоминым, стал резким и жестким.

***

Обещание, данное Сергею, Наталка сдержала.

Уже во время первого концерта, на который, как правило, достать билеты проблематично, Истомин, раскланиваясь перед публикой после исполнения своей Тарантеллы, увидел недавнюю знакомую, сидевшую с огромным букетом в седьмом ряду партера.