В ходе сеанса, когда я попросил Энди увидеть самую значительную сцену своей прошлой жизни, его лицо затуманилось. Нетерпеливо ерзая в кресле, он заговорил со мной низким, почти зловещим тоном.
Энди: О нет!
Доктор Ньютон: Расскажите мне, что вы видите.
Энди: О боже, НЕТ! Черт, нет, это не я, это неправда! НЕ МОЖЕТ БЫТЬ, ЧТОБЫ ЭТО БЫЛ Я! Разве можно смириться с таким…
Доктор Ньютон: Постарайтесь расслабиться и просто следите за происходящим. Не пытайтесь прямо сейчас все проанализировать. Мы будем двигаться так быстро, как вы пожелаете.
Энди (тоном человека, признающего факт): Да, это действительно я…
Доктор Ньютон: Кто вы? Давайте начнем с описания того, как вы выглядите, а затем расскажите мне, где мы находимся.
Энди (с горечью): Я… я черный, бродяга, я иду вдоль железной дороги. Боже, я такой грязный… и голодный… Меня зовут Отис. На мне рваная выцветшая фланелевая рубашка, старые порванные кожаные туфли, грязное коричневое пальто и штаны. Я постоянно кашляю…
При дальнейших расспросах выяснилось, что в 1934 году Отис был бедняком, выходцем из сельской местности штата Джорджия. В ту ночь, в возрасте сорока пяти лет, Отис должен был умереть. Оказавшись в духовном мире, мы обнаружили, что Энди уже пережил много жизней и неизменным в каждой из них было лишь его высокомерие и желание унизить своего ближнего. В ипостаси Отиса на его долю выпало совсем другое: пришлось влачить жалкое существование отщепенца. В конце сеанса и я, и Энди словно из-под ледяного душа вышли: настолько разительно отличался скромник Отис от предыдущих воплощений моего клиента, всегда нетерпимого к чужому мнению.
Я пытаюсь очень бережно обращаться с чувствами своих клиентов. Я не вправе опровергать то, во что они хотят верить перед началом нашего совместного сеанса; я предпочитаю не мешать процессу самопознания двигаться своим чередом, поскольку поначалу практически каждый клиент сопротивляется своим первым видениям. Помимо преимуществ, связанных с естественным «развертыванием» раскрывающейся истории, я стремлюсь к тому, чтобы клиенты уверились: их личный духовный проводник поможет им узнать именно то, что им необходимо. Но и это может быть болезненно, как мы уже убедились на примере бесплодных попыток Энди отмежеваться от личности Отиса.
Более чем возможно, что во время сеанса клиент станет спрашивать вас: «А что, если все увиденное – лишь моя собственная фантазия?» Поэтому перед началом гипнотерапии я объясняю, что вероятность работы сознательного воображения во время погружения в гипнотический транс крайне мала: человек, находящийся под гипнозом, чуть ли не патологически правдив и крайне придирчив к своим переживаниям и ощущениям. После этого я обычно взываю к здравому смыслу клиента, говоря примерно следующее: «Неужели ради самообмана вы приехали ко мне за тридевять земель, вдобавок понимая, что придется еще и заплатить за прием? И при этом вы допускаете мысль, что попытаетесь обмануть самого себя?»
Наконец, упомяну, что истина, заключенная в хранящихся в подсознании воспоминаниях, опосредованно укрепляет сознательную способность рассуждать; этот принцип действует и поныне. Общение с терапевтом во время сеанса поддерживает силы клиента, ведь при этих обстоятельствах мышление отключается. Поэтому всегда будьте настороже: хотя каждый гипнотерапевт и отстаивает преимущества своей методики, все мы должны соблюдать одно правило – не проецировать свою собственную метафизическую систему убеждений на сознание клиентов.
Во время самого сеанса клиенты могут испытать самый настоящий шок, узнав подробности своих предыдущих жизней, открывшиеся им в состоянии сверхсознания. Некоторые недоумевают: «А может, я сам все это придумал?» Есть много способов ответить на этот вопрос. Но обычно вначале я спрашиваю: «А как