– Я знаю, о ком ты говоришь.

– Этот Барк Хатчет жевал табак. А когда жуешь табак, то само собой, сплевываешь, не без этого. Дурная привычка и он уже внимания на нее не обращал и доходило до того – только не смей никому об этом говорить – доходило до того, что он забывался и сплевывал прямо в бидоны с молоком.

– Том, ну к чему ты завел об этом разговор…

– Все к тому, сейчас услышишь. Так вот, однажды шел эдак Барк Хатчет по Мерчантс-стрит – он только-только подстригся у мистера Доллара в его парикмахерской – а нужно сказать, что у Барка была роскошная шевелюра и волосы настолько густые, что их ни один гребешок не брал – так вот, он в очередной раз забылся, повернул голову и сплюнул прямо в сторону на мостовую. Только на мостовую его табак не попал, а угодил прямо на ботинок Человеку-Луне. Ботинки у того были белые, а табачная жвачка Барка вся по ним расплескалась. Не хотел он на Человека-Луну плевать, я в этом был уверен, уверен и теперь. А Человек-Луна и ухом не повел, просто прошел мимо и все. Но этого Барку показалось мало. У него было странное чувство юмора. Как на грех потянуло его рассмеяться, может от смущения, а может по какой другой причине, и он рассмеялся прямо в лицо Человеку-Луне. И знаешь что после этого вышло?

– Что? – устало спросила мама.

– Через неделю Барк стал лысеть. У него стали выпадать волосы.

– И ты веришь в это?

– Так и было, я уверен в этом!

По голосу отца было ясно, что он уверен в своих словах на все сто.

– Всего через месяц после того как Барк сплюнул свою табачную жвачку на ботинок Человеку-Луне, он был лыс как коленка! Ему даже пришлось носить парик! Именно парик! Он едва от этого не спятил!

Я точно увидел, как подался вперед в своем кресле отец с выражением лица настолько серьезным и мрачным, что маме наверное нужно было собрать все свои силы в кулак, чтобы не рассмеяться.

– И если ты считаешь, что Леди не приложила к этому руку, то ты просто не хочешь смотреть правде в глаза!

– Вот уж никогда не знала, Том, что ты так веришь в колдовство!

– Веришь-не веришь! Я видел Барка сначала волосатым как медведь, а потом лысым, как коленка! А кроме того я могу тебе еще столько всего порассказать об этой женщине, что у тебя голова кругом пойдет! Вроде лягушек, которые выпрыгивали у людей прямо изо рта, или змей в кастрюлях с супом и еще столько всего… да что там! Моей ноги в ее доме не будет!

– Но если мы не придем к Леди как она хочет, она может рассердиться на нас, – заметила мама.

Ее слова повисли в воздухе.

– Может случиться так, что она нашлет на Кори порчу, если я не приведу его с собой?

Я тонко чувствовал в чем дело: мама ловко блефовала, заманивая отца в ловушку, и это было ясно слышно по ее голосу. Отец долго обдумывал мамины слова, размышляя над опасностью, которую мы могли на себя навлечь, решись мы пойти против желания Леди.

– Думаю, что будет лучше, если я сделаю так, как она хочет, и возьму Кори с собой, – заговорила тогда моя мама. – Хотя бы для того, чтобы оказать ей уважение. Разве тебе не хочется узнать, что ей от нас нужно и зачем она зовет нас к себе?

– Нет! Совершенно!

– Совсем-совсем?

– Господи, – вздохнул отец, поразмыслив еще несколько минут. – Ты кому хочешь можешь голову закружить, не хуже самой Леди. У тебя случайно не припрятано в буфете приворотного зелья, или порошка натертого из руки мумии? Как насчет крылышек летучей мыши?

В результате всего этого спора вечером в пятницу, как только солнце качнулось к земле и вдоль улиц Зефира потянул прохладный ветерок, я и мама уселись в наш пикап и покатили к дому Леди, а папа остался сидеть у радио, слушать бейсбольный матч, которого он так давно дожидался. В душе он был с нами, я был уверен в этом. Может быть он опасался совершить ошибку и как-то оскорбить Леди, в беседе или в манере держаться, не знаю. Должен сказать, что сам я тоже не слишком был уверен в себе и под галстуком бабочкой на резинке и белой рубашкой, который мама заставила меня надеть, я вовсе не был спокоен, как прохладный гранитный утес. Мои коленки слегка дрожали.