– Что сказать, – проговорил отец, – на свете существуют такие вещи, которых нам не понять окажись у нас хоть по сто жизней. Слава Богу, что вы оба, и ты и мама, остались целы и что во время наводнения никто не утонул.

Прошло две недели. Апрель остался позади и мы вступили в солнечные майские деньки. Река Текумса, раз напомнив нам, кто здесь главный, преспокойно вернулась в свои берега. Из всех домов в Братоне в четвертой части домов жить больше было невозможно, в том числе это относилось и к дому Нилы Кастиль, и потому со стороны Братона теперь почти круглые сутки доносился визг пил и стук молотков. Одно было хорошо после выпавших дождей и паводка – только стоило пригреть хорошенько солнышку и вся земля мгновенно заплодоносила и Зефир утонул в разноцветии весенних цветов. Зеленели изумрудные лужайки, одуванчики перли как бешенные, кудзу покрывала холмы ровным ковром. Лето уже стучалось в наши двери.

Мое внимание было полностью занято подготовкой к выпускным экзаменам. Математика никогда не была моим коньком и дела обстояли так, что именно по этому предмету мне предстояло получить приличный бал, потому что в противном случае мне пришлось бы – и от одной мысли об этом я чувствовал, что задыхаюсь – все последующие три каникулярных месяца посещать летнюю школу.

Во время коротких часов отдыха я часто размышлял о том, каким образом мне удалось одолеть Старого Моисея простой метлой из стеблей кукурузы. То, что мне с первого раза повезло угодить чудищу прямо в глотку, было просто удачей, а о том, что могло случиться иначе, просто страшно было и думать. Однако постепенно я начинал склоняться к мысли о том, что дело тут было не только в метле. Старый Моисей, существо огромное, сильное и исполненное злобы, было похоже на деда Джейберда; он мог лихо загнать боязливую и беззащитную дичь, но стоило только той попытаться дать отпор, как он тут же сам шел на попятный. Или уплывал, что в данном случае было вернее. Возможно Старый Моисей привык к тому, что то, что он наметил себе на ужин, никогда не прекословит ему, все эти караси, карпы, черепахи и насмерть перепуганные собаки, помышляющие только об одном – как бы от него улепетнуть. Получив в ответ в глотку метлу, Старый Моисей мог сообразить, что где-нибудь неподалеку наверняка есть более легкая добыча, например на дне реки, откуда он недавно поднялся, в прохладной темной тине, где ничто и никогда не посмеет ударить его в ответ на его притязания.

Такова была моя теория. Но ни за что в жизни я не согласился бы проверить ее на деле путем постановки экспериментов.

Иногда я видел сны с участием высокого человека в длинном пальто и шляпе с зеленым пером. Во сне я брел по воде за ним следом и хватал его за руку, после чего он поворачивался и я с ужасом видел, что это и не человек вовсе, а создание, покрытое чешуей формой напоминающей бриллианты цвета палой листвы. Он открывал рот и скалил на меня острейшие, как кинжалы, клыки, и кровь капала вниз, стекая у него с подбородка. Опуская глаза вниз, я открывал, что помешал его трапезе, потому что в лапах существо держало небольшую коричневую собаку, уже наполовину съеденную, но все равно продолжающую биться.

Не слишком приятный сон.

Хотя может быть в нем была доля правды. Не совсем понятной.

В эти дни я, лишенный своей собственной пары колес, превратился в пешехода. Я не возражал против пеших прогулок в школу и из школы, и даже получал от них удовольствие, однако у всех моих друзей были велики и, лишившись своего велосипеда, я опустился на две ступени в социальной лестнице мальчишек. В одно прекрасное утро я играл с Рибелем: бросал ему палку и катался с ним в зеленой траве, когда с улицы донеслось медленно приближающееся к нашему дому громыхание. Я вскинул голову и оглянулся, Рибель сделал то же самое и мы увидели, что к нашему дому подруливает странный пикап.