Так же любимым занятием Егора, было рисование, он очень любил цветные карандаши и фломастеры, но физиология и моторика его рук, которые были не естественно вывернуты в силу его диагноза, не позволяла делать ему плавные и аккуратные движения, от чего у него часто ломался грифель карандаша, но он с рвением продолжал водить острой деревянной частью по листу бумаги, что создавало характерно неприятный для восприятия звук. Но родители так же не могли забрать этот карандаш для того чтобы наточить его или дать новый, это вызывало приступ неконтролируемой агрессии у сына, так как он был сильно сосредоточен на своём деле, поэтому приходилось слушать до тех пор, пока ему не наскучит это занятие, либо, когда бумага не изорвется в клочья. Тоже самое и происходило с фломастерами, которые часто засыхали без колпачков, которые Егор так часто любил грызть и выкидывать, и снова этот не выносимый для ушей и для мозга звук, от которого любой человек мог сойти с ума, но родителям приходилось терпеть это, преодолевая все тяжести.

С обычными игрушками Егор особо не играл, они, как казалось, были для него слишком просты и примитивны, поэтому он любил использовать подручные материалы. Как-то раз он нашел пенопласт в коробке от утюга, и на какое-то время это стало его любимой игрушкой. По мимо того что постоянно валяющиеся по всей квартире белые мелкие шарики создавали дискомфорт, не сильный конечно, но тем не менее, но еще он брал два куска пенопласта и растирал их друг о друга… медленно… не торопясь… создавая нагнетающую звуком атмосферу… такую, что каждое нервное волокно, каждая глиальная оболочкой, каждая нейронная нить готова была разорваться, и запустить психоэмоциональный взрыв в голове родителей… Но этого делать было нельзя, от них требовалась спокойствие и уравновешенность. Иногда, этими же самыми кусочками пенопласта, Егор водил по стеклу, вырисовывая невидимые фигуры или картинки, о которых мог знать только он. Все эти казалось мелочные, но каждодневные игры, приводили в эмоциональное, нервное истощение родителей. Казалось они медленно но верно сходили с ума. Мама ночами могла по нескольку часов проводить в ванне. Включив воду, журчание которой перебивало её плачь, сидя на полу по долгу плакать, и молиться. Папа в своё время, мог находиться долгое время на кухне, надев наушники с громкой музыкой, и употребляя крепкий алкоголь. Но ни смотря ни на какие трудности и проказы, они любили своего сына, они никогда не повышали на него голос, никогда не говорили плохого о нем, и тем более никогда не поднимали на него руки. Любая сила будь то моральная или физическая, было табу в их семье. Так же они никогда не ссорились между собой в его присутствии, они знали, что это может плохо повлиять на без того не лучшее состояние их любимого малыша. Они его безумно любили… любили так сильно как могут любить самые близкие и дорогие люди, этого маленького, чудного малыша, с его широкими глазами цвета океана, белоснежными как облака волосами, ангельским личиком.

Когда Егор успокаивался и засыпал, после бурно проведённого дня, родители стояли над его кроваткой и наслаждались им, его тихим сопением, его изредка издающимся сквозь сон смехом. Что ему снилось они конечно же не знали, но его улыбка всегда вызывала у них слезы счастья, они тихо радовались тому, что во сне он скорее всего намного счастливее чем в той реальности, которая ему была уготована жизнью и вселенной.

Не смотря на все неконтролируемые дневные козни маленько Егорки, мама, тем не менее, пыталась отвлечь его и у нее это получалось, но не всегда, а точнее очень редко, и эти моменты становились для них отдушиной, когда они всей семьей могли делать то, то приносило истинную радость и маме и папе, а главное Егорке. И этими редкими вечерами семья проводила время прекрасно. Папа купил электронное пианино, оно по звучанию ничем не отличалось от профессионального пианино, но было намного легче и компактнее. Они пытались его учить играть, хоть звуки были и не профессионально сделанные музыкантом, но как минимум это не создавало тех жутких звуков, которые издавал пенопласт, засохший фломастер, скрежет вилкой по тарелке, сломанный карандаш соприкасающийся с бумагой, и прочие раздражающие психику факторы. А большим плюсом являлось развитие моторики рук Егора, у которого с этим были серьёзные проблемы. Но всё равно, хоть Егору и нравилось играть на нем, он проводил не много времени за синтезатором, он больше предпочитал стучать по кастрюлям и сковородкам.