В доме на Катерину нахлынул, как волна на камень, приступ неловкости. К щекам прильнула горячая кровь. До сих пор девушка не задумывалась: отныне она делит спальню с Чарли. Теперь же Рудковски вконец растерялась – что ей делать и можно ли отмотать пленку назад?

Катерина не то чтобы не представляла, она и подумать стыдилась о долге жены, который висел сейчас на груди. Это что – с «сегодня» дня она служит средством для ублажения?! В голове девушки заклубился туман.

– Катерина, все в порядке? – вывел Рудковски из ступора Чарли. Она слишком долго неподвижно стояла в проходе.

– Да, я… скоро приду, – промямлила девушка, не понимая, когда и куда она собиралась идти.

Катерина боялась. Она ощущала себя жалкой пленницей, но не ведала, кто ее захватил. Рудковски казалось, ее приперли к стенке, загнали в угол – до того темный и тупиковый, что единственным шагом осталось ответное нападение. Быстрое и беспощадное. Девушка думала, как дать отпор.

Медленно поднимаясь по лестнице, Катерина начала разговор с собой. Чего, черт подери, ей бояться в собственном доме? Разве не человек она со своими правами? Разве не может она отказаться? Разве не может попросту не дать ответ? Кто посмеет ее к чему-то принудить? Да пусть только попробует – а уж девушка за себя постоит!

Впрочем, боевой дух быстро выветрился, едва Катерина предстала перед собственной спальней. Впечатлительный разум Рудковски имел за собой интересный обычай. Он ослепительно вспыхивал, стоило девушке загореться идей. Однако пламя, возникшее на ровном месте, так же скоро тухло. Для этого Катерине достаточно было столкнуться с реальностью, и запал, приправленный опасением чуждого, тотчас гас.

Девушка вскинула руку, чтобы постучаться, а через мгновение до нее дошло: она вот-вот спросит, можно ли войти в свою спальню. «Не абсурд ли?» – Рудковски зарядила себе мысленную пощечину и открыла дверь.

Чарли сидел на краю кровати, опершись локтями на худые колени. Вид жены заставил его поднять голову и улыбнуться. Катерина же энтузиазма не разделила. Она молча прошла к трельяжу и сняла себя драгоценные камни – об избавлении от душевных речи не шло.

Рудковски не поворачивалась к мужу лицом, и все, что ему оставалось, – разглядывать жену в зеркале. Тусклым видом девушка походила на загрустившую шавку, которая по какому-то поводу опечалена, но объясниться не может.

Катерина со страхом думала, что сейчас она с Чарли – чужие люди. Их бесспорно объединяли совместно прожитые моменты, но в этот день они обнулились. Теперь Рудковски и Кьют оставались, лучшее, бегло знакомыми. Им только еще предстояло узнать друг друга поближе.

– И что же тебя печалит? – не выдержал парень. – Брось, Катерина, я не настолько плох!

Это было так в духе Чарли – пытаться смягчить напряжение шуткой. Рудковски однако совсем не хотелось смеяться, и она сухо отвесила:

– Все хорошо, я просто устала. Трудный выдался день.

Кьют поднялся и подошел к Катерине. Приобняв жену за плечо, парень нежно сказал:

– Дорогая, пожалуйста, – привычное уху слово, слетевшее с непривычных уст, заставило девушку дернуться, – если тебя что-то тревожит, скажи мне.

С каждым словом и жестом Чарли казался Рудковски более глубокой пропастью, и она все усерднее силилась в ту не свалиться.

– Может, хочешь прилечь?

Стоило Кьюту закончить вопрос, и Катерина отпрянула от его плеча, как от кипящего чайника. Ошарашенный, парень вздернул бровями. В этот миг до него дошло.

– Боже мой, Катерина, какая ты дурочка, – Чарли взялся за голову. – Я ничего от тебя не требую, и ты мне ничем не обязана.