Правда, в жизни нельзя ограничиться комнатой. То есть можно, но будет ли это жизнь? Задавался вопросом и Кьют и, едва дождавшись восемнадцати, порвав с горестным прошлым, бежал из дома. Без карманных запасов и сожалений – лишь бы вырваться из родительских пут.

Первое время Чарли ютился у любимой тети – Луизы Кьют, кузины отца. Парень тотчас перенял ее фамилию – разорвать нити с горе-семейством и начать все с пустого листа.

Поселившись у тети, парень и не помышлял становиться обузой. В первые недели он уже нашелся с работой и обеспечивал – хоть и скудно – себя сам. Кьют устроился грузчиком на пекарню, и теперь, кроме тяжких воспоминаний, каждый день таскал того же веса мешки.

Луиза, вдова сорока пяти лет, жила в маленьком городе. Он скорей походил на неброский перевалочный пункт и был настолько компактен, что вмещал в себя одну улицу. Всякий раз на обеде Чарли искал возможность по ней побродить. С большего парня одолевали грустные мысли: о печальном, так и неслучившемся детстве и об ускользающей юности, проходившей в Богом забытой дыре.

После приносящей копейки работы Кьют спешил домой на помощь Луизе. Чарли обожал тетю и с радостью крал с ее плеч «мужские» заботы. За всем этим у парня не осталось часа на важное и прекрасное – Кьюта обступила депрессия. Испугавшись дрянного исхода, парень начал усиленно думать, как же вырваться с трассы крысиных бегов.

И однако прошлое Чарли дало ему больше, чем невыносимые воспоминания. Кьют прочно усвоил, что значит жить в изгнании, и авансом с уважением относился ко всей округе. Особенное сострадание парень проявлял к отверженным обществом. Из детства он вынес: любить того, кто по меркам публики того заслуживает, – проще простого. Но попробуйте посочувствовать тем, кого выгнали на задворки. Речи о вездесущности сострадания и любви тут же рассеются.

Чарли не прохаживал мимо бездомных, не жалел ушей для страдающих, раздавал (хоть и мелочь) нуждающимся и взамен получал обожание всех перечисленных. О его душе вскоре зашептался весь город. Вопреки тому, что места вроде этого кишат сплетнями и пересудами, в сторону Чарли не кинули ни единого бранного слова. Впрочем, ругать парня было не за что: все, чем юноша славился – готовность услышать, помочь.

Тем не менее Кьют решился уехать из города. Он уже убежал от родителей, а теперь хотел вырваться из дыры и больше никогда не попасть в ей подобную. Остановка в убогих деревнях ощущалась для Чарли хуже ада. Тогда парень сказал себе, что отныне ему предстоит кочевать только по приятным глазу и сердцу местам.

В жизни Кьюта началась нескончаемая череда путешествий, какая в конце концов привела парня в Геттинберг. И лишь здесь Чарли захотел осесть на подольше. Он не вычеркнул из своих планов поездки – нисколько. Просто душа его захотела заслуженно передохнуть.

Чтобы жизнь перебежчика стала возможной, парень искал постоянный доход. Если первое время он жил на добытую по́том и экономией сумму, то уже через несколько месяцев – даже при скромных расходах – денег едва ли хватало на бутерброд и компот.

Кьют стал предлагать помощь всякому, кто встречался на пути. Отказать обаянию и харизме юноши было невозможно, так что Чарли давали работу и там, где ее, казалось, не найти. В тот период Кьют понял всю магию зеркала: оно подсветило Божий дар парня и дало инструмент, чтобы убеждать людей и почти беспрепятственно двигаться к цели.

В одном из путешествий Чарли встретил забавного мужичка. Их пути повторяли друг друга: оба начали жизнь на задворках, оба искали поддержки и скитались по свету – словом, этих людей свела сама судьба.