– Мама! Какое там накрыть – всё унесет. Вон у Куличихи забор положило.

– Ой, а где же отец у нас? Куда его унесло?

– Так он же на сежу к заводи ушёл рыбу ловить кошелём – отозвалась Глашка.

– Ой, господи! Унесёт его вместе с сежей.

– Он, что дурной в такую погоду на сеже сидеть? В баню какую-нибудь уж давно перебрался. Пережидает.

– Ладно бы если так.

Ливень так же неожиданно, как и начался, стих. Глухие раскаты грома раздавались далеко за Макарьевой гривой. Тучи постепенно сползли в сторону леса. На западе небо очистилось, а низко скатившееся солнце осветило косыми лучами землю, заиграло бриллиантами на траве и листьях деревьев. Тишина окутала деревню.

Примерно через час после ливня приковылял домой Андрей. Нога и протез чуть ли не по колено были в грязи, по лбу и щекам струился пот.

– Думал не доползу – деревяшка в землю проваливается – не вытащить. Лёшка, надевай резиновые сапоги, да сходи в нашу баню. Я там кошел оставил, да язиков с подлещиками десятка полтора. Принеси – жарёха будет.

Лёшка, что-то пробормотал себе под нос, но спорить не стал. Натянул на ноги огромные резиновые сапоги и пошагал в сторону Уренцова прогона. По прогону вода промыла огромную канаву. Рядом с оградой были видны глубокие следы. Один как бы толстой палкой проткнут, другой – от сапога. «И как только отец пробрёл тут ?» – подумал Алёшка.

А дома в это время Алёна хлопотала вокруг мужа:

– Скидай протез, я хоть его отмою покуда грязь не засохла. А то потом не отдерёшь.

– Сапог то тоже надо помыть. За голенище грязь наползла.

– Ну скидай всё. Всё и помою.

– Алёна! Я когда по прогону шёл, поглядел, за оградой у Яшиных всю картошку размыло. У нас так же наверно. Надо бы вам завтра пойти окучить.

– Конечно. С утра и пойдём. А то зимой есть нечего будет. Ох, этот ливень понаделал делов. В огороде надо всё подымать. Ты бы завтра, пока мы картоху окучиваем, палок да кольев наготовил. Помидоры поднять, да подвязать надо будет.

– Подвяжем.

Вскоре возвратился Лёшка. Развесил на заборе кошель, сетку с рыбой занёс в избу.

– Ох, еле дополз. И как ты, тятя, протез в этой грязи не оставил? У меня нога из сапога дважды выскакивала.

Андрей сидел на скамейке в одном исподнем. Алёна в корыте отмывала протез, сапог был уже помыт и стоял у стены кверху подошвой – стекал изнутри.

– Да я уж хотел сбросить протез, да по-пластунски ползти до дома. Потом приноровился о верхнюю жердь ограды опираться и прыгать на одной ноге.

Глашка с Василком ушли на задворки чистить рыбу. Язи были крупные, фунта по полтора-два. Подлещики помельче.

–Интересно, а как тятя по двум жердочкам на сежу попадает? – спросила Глашка.

– А ты, что не видела? Садится на жерди попой и руками перетягивает себя.

– Я бы так не сумела.

– Куда бы ты делась, если бы ноги не было.

– А он лисапед купить собирается. Как же он педали крутить будет?

– Раз собирается купить, значит, что-нибудь придумал.

– Васька! Чего ты возишься – чисть быстрее. Одна твоя рыбина осталась. Мама уже заждалась поди.

– На, тащи! Я ножи помою.

На кухне Алёна приготовила большой противень, уложила на него рыбу и ловко затолкнула в жерло печи, на предварительно разровненные еще пышущие жаром угли. Буквально через пару минут рыба на противне зашкворчала. Алёна сидела рядом с печью на табуретке – караулила. Ещё через пару минут она сняла с углей противень, вытащила его на чело, деревянной лопаткой перевернула рыбу и снова отправила на угли.

– Андрей! Режь хлеб. Жарёха скоро готова будет.

– Да уж порезал я. Ись хочется.

– Скоро уже.

На ужин каждому члену семьи досталось по две рыбины. Алёна не успевала выбирать кости и подкладывать кусочки рыбы Мишутке с Верочкой.