Оставить на полдороге начатую работу он не мог, так как от этого зависело благополучие семьи. Но и завершить ее сам тоже не мог. Поэтому решил оставить Рённи на весь год, хотя, когда тот нанимался, договорились, что он будет батрачить только месяц.

До того, как обосноваться в доме Чхве Чхом Чжи, Рённи жил случайными заработками, скитался по селам. Однажды вечером, проходя мимо сельского кабака, он встретился с Чхве Чхом Чжи, который и повел его к себе домой.

Спустились вечерние сумерки. Он сел напротив старика. От очага поднялась женщина, которую в первое время он принял за жену старика, быстро поставила перед ними накрытый столик и так же быстро исчезла.

– Ваша дочь? – неуверенно спросил он.

Когда заканчивали трапезу, юноша услышал легкий стук ковшика о край кувшина. Он невольно повернул голову к двери и в лунном свете увидел бледное лицо девушки.

«Ого! Хороша собой!» – заметил про себя Рённи. Теперь он виделся с ней почти каждый день, случалось, что и по нескольку раз в день.

«Хорошая… Как она мне нравится… однако… Теперь я ее хорошенько разглядел. Что-то неспокойно на душе. Но какой толк, что она мне нравится. Однако…» – Он мечтал познакомиться с ней поближе.

3

Теперь юноша пытался узнать все, что касалось Иппыни и ее семьи. Как только где-нибудь начинался разговор о них, он сразу же навострял уши. Однажды Рённи работал вместе с крестьянами, и во время перекура, когда они лежали под деревом, один из крестьян опять заговорил о Чхве Чхом Чжи и его дочери, а затем стал разыгрывать Рённи.

– Послушай, юноша. Говорят, ты из-за Иппыни пошел к Чхве Чхом Чжи?

– Не разыгрывай меня напрасно, – ответил Рённи.

Он понимал, что люди шутят, но шутка ему понравилась и на душе потеплело. В это время совершенно серьезно заговорил крестьянин средних лет, отец Мок Дора:

– А что, жених хоть куда. Он был бы в самый раз для них.

Рённи в душе поблагодарил старика за его теплые слова, но, смутившись, опустил голову. Не давая опомниться парню, в разговор вмешался отставной волостной писарь по фамилии Пак. Бросив на юношу завистливый взгляд, возразил:

– У них еще нет на примете зятя, но по всему видно, они вряд ли согласятся выдать дочь за бездомного батрака. Нечего надеяться!

Рённи сразу возненавидел завистливого старика. Ему было больно слышать слова «бездомный», «батрак», «крестьянин», «бедняк». С особой ненавистью он думал о «праздно шатающихся „культурных“ людях», о тех, кто «каждый день наряжается», о тех, о ком говорят, что они «денежные».

Юноша хорошо знал, что у Чхве Чхом Чжи еще нет на примете зятя.

В этом году Иппыни исполнялось семнадцать лет. Еще весной прошлого года многие заметили, что девушка расцвела, словно бутон. А сейчас она уже выглядела настоящей девушкой на выданье. Особенно ее украшали толстые длинные косы. По этому поводу ей нередко приходилось выслушивать острые шутки языкастых деревенских баб и сносить не менее озорные выходки молодых крестьянских парней.

Впервые в этом году Иппыни пришлось заботиться о чужом человеке. Хотя вся забота о батраке сводилась к тому, чтобы проследить за работой юноши и два раза в день, утром и вечером, подать еду, она все-таки очень стеснялась его. Подав отцу и Рённи маленькие столики с едой, Иппыни неслышно, как мышь, отходила к очагу.

В первое время высокий рост и большие глаза парня пугали девушку. Но по мере того, как проходили дни, ей казалось, что этот широкоплечий человек с большими сильными руками может уничтожить все злое и грозное и защитить слабое. Теперь даже вещи ей нравились не тонкие и хрупкие, а крепкие и прочные.