– Теперь хватит. Хорошо? – она вытерла платком его руку и опустила засученный рукав.

Паром предстал к берегу. Сначала высадили на берег Сон Уна. Потом в темноте двинулись к посёлку.

Пак Сон Ун действительно был внуком рыбака. Его дед всю жизнь рыбачил здесь, а отец обрабатывал землю. То ли на собственном опыте зная, как горько оставаться невежественным, то ли не желая отстать от других, родители Сон Уна работали от зари до зари на клочке арендованной земли, во всём отказывали себе, чтобы дать сыну образование. Пак Сон Ун кончил обыкновенную, затем сельскохозяйственную школу. Закончив образование, он некоторое время работал в уезде помощником агронома. Родители очень гордились сыном, словно он получил большой чин, а соседи завидовали и стремились дать своим детям такое же образование.

Однако, когда вспыхнуло первомартовское восстание, Пак Сон Ун, как изношенную обувь, отбросил в сторону все дела, окунулся в водоворот событий. Он оказался неплохим бойцом. За участие в антиправительственных движениях Пак Сон Уна, как и многих других участников движения за свободу, бросили в тюрьму, где он провёл около полутора лет.

Вернувшись домой, он узнал, что мать умерла, отец, оставшись без крова, вынужден был переехать к дочери. В том году особенно много беженцев покидали родные края из-за невыносимых условий жизни. И Сон Ун вместе с отцом переехал в северо-западный Кандо. (Вот тогда-то он и сочинил песню, которую просил спеть). Чужбина встретила беженцев неласково. Нищета, голод, произвол местных властей и здесь преследовали людей. Отец с сыном стали кочевать. Так и не увидев больше просвета в жизни, умер отец Пак Сон Уна.

Похоронив отца на чужой неприветливой земле, Пак Сон Ун скитался один. Он побывал в Маньчжурии, России, Пекине, Шанхае, где принимал участие в революционном движении. Незаметно пролетели пять лет. Революционное движение пошло на убыль. Он вернулся на родину. К этому времени в его мировоззрении произошли большие перемены – пылкий националист стал социалистом.

Вернувшись на родину, Пак Сон Ун поехал в Сеул, намереваясь включиться в революционную работу. Однако в коммунистической организации Сеула в то время не было единства, и практическая работа сменилась пустым словопрением между различными группировками, не имеющими принципиальных разногласий. Тогда Сон Ун вместе с несколькими товарищами пытался объединить эти группировки, но успеха не добился, так как для тех, кто был увлечён фракционной борьбой, его слова оставались пустым звуком.

«Настанет день, когда фракционеры уничтожат друг друга», – предупредил их Сон Ун и уехал в провинцию Кёнсандо. Там, на юге, он организовал небольшой отряд и развернул активную революционную деятельность. Основным местом его пребывания были его родные места – долина устья реки Нактонган.

Когда после долгого отсутствия Сон Ун вновь очутился в родном селе, его охватило смятение. Пять лет назад, когда он уезжал, это было большое село, в котором насчитывалось больше ста дворов. Теперь жителей стало гораздо меньше. На месте крестьянских лачуг стояло здание с цинковой крышей. Оно тянулось далеко-далеко, словно презирая и устрашая скривившиеся от времени жалкие лачуги бедняков. Даже не спрашивая, нетрудно было догадаться, что это складское помещение Восточного акционерного общества. Те крестьяне, которые пять лет назад считались середняками, теперь превратились в бедняков. Владельцы маленьких участков земли вынуждены были продать её и стать арендаторами. Многие бывшие арендаторы разъехались кто куда. Пак Сон Ун не встретил ни одного друга детства, они подались на заработки – кто в город, кто в Кандо, а кто и в Японию. Он пытался найти дом, в котором из поколения в поколение жили его предки, а на прежнем месте не обнаружил ни одного камня. Сейчас там был двор склада. И лишь, как и прежде, посредине двора одиноко стоял знакомый старый дуб, который некогда рос у калитки. Сон Ун, как ребёнок, подбежал к дереву, обхватил ствол и припал к нему щекой. Ему было радостно и грустно от встречи с деревом. Обхватив дерево, Сон Ун закрыл глаза. Как клубок ниток, в его сознании разматывались воспоминания о прожитых здесь днях: вспоминалось, как в детстве он бегал вокруг дерева, лазил по его ветвям, чтобы поймать цикаду, и как ему за это доставалось от лысого деда; как он надоедал и требовал своей очереди, когда молодёжь в деревне, устроив качели на ветвях дуба, резвились у их дома. Как они с соседской девчонкой по имени Сун И играли под этим деревом в жениха и невесту, а затем, когда подросли, по-настоящему полюбили друг друга. Как плакали они ночью под деревом накануне отъезда Сун И, проданной за долги в Пхеньян. Вспомнив обо всём этом, Сон Ун глубоко вздохнул.